Встреча без возможности прощания
Шрифт:
– Если ты пойдешь давать интервью! – рявкнула Аполлинария. – Я лично никаких интервью на эту тему давать не буду. И комментировать ничьи заявления не стану. – Она повернулась к следователю. – У Толика составлено завещание. Уже давно. Лет десять назад, может, больше.
– Наследства хватит на вашу концертную программу?
– Вы к чему клоните?! Чтобы я Толика убила?! Чтобы я кого-то убила за однокомнатную квартиру в «корабле»? Вы меня за кого принимаете?!
– Я не знаю расценок, – спокойно сказал Степан Петрович. – Подготовка концертной
– Моей? Конечно! И вообще Толик – последний человек в этой компании, кого стали бы убивать из-за денег.
Степан Петрович почесал свою хомячью щеку.
– То есть вам всем были нужны деньги? – наконец спросил он.
– Почему «были»? – хмыкнула Аполлинария. – Мне, например, и сейчас нужны. И вообще они всегда нужны. И не только мне. Алекс, тебе нужны?
– Нужны, – кивнул писатель-фантаст.
– А вы, насколько я понял, заняты созданием нового издательства? – посмотрел на него Степан Петрович.
– Занят, – согласился Алекс Мерлин. – Но я в него свои деньги вложил, заработанные на написании романов. А если потребуется, возьму кредит в банке. Конечно, не хотелось бы залезать в долги, но… Я знаю этот бизнес, а в сферы деятельности, в которых я сам совершенно не разбираюсь, я не лезу. Попрошайничать ни к кому я не ходил.
– Но от денежек бы не отказались?
– Если бы золотая рыбка приплыла по поднявшейся в Неве воде?
– А если бы кто-то сам пришел и предложил вам денег?
– Я бы очень глубоко задумался. Просто так денег никто не предлагает. Значит, хочет влезть в мое дело. Меня поймать на крючок.
– Кто-нибудь предлагал?
Алекс Мерлин покачал головой. Мне вопросы следователя казались странными. Как кто-то может прийти и предложить денег? С какой стати?
– А Петру Годунову требовалось расплачиваться с казино? – продолжал Степан Петрович.
Писатель-фантаст кивнул.
– Кто за ним наследует?
Алекс Мерлин вскинул голову.
– Признаться, не задумывался, – сказал он. – Не уверен, что у него составлено завещание. Даже скорее всего не составлено.
– Дети у него есть?
– Есть. Даже не помню точно, сколько. Он женат был несколько раз. Говорил, что карму отрабатывает. Я лично знаком со старшей дочерью. Помню, как мы вместе с Петькой пили, когда его первая жена ее рожала. Петька в роддом позвонил спросить, родила или нет, когда ответили, что родила, он уточнил: «Сына?» Тогда еще пол ребенка заранее не знали. Ему ответили «Нет», и он очень удивленно спросил: «А кого?» Мы это много раз вспоминали. И внебрачные дети есть. И сыновья, и дочери. Он кого-то точно официально признавал. Кого-то отказался признать. Вот драчка-то будет за наследство… И теперь же генетическую экспертизу и после смерти родителя делают…
– А как же долг казино? Наследникам не придется платить?
– А это как карта ляжет, – усмехнулся писатель-фантаст. – Казино-то подпольное. Официально его не существует. Никаких документов, расписок нет. В суд не подашь.
– За Лебединским кто наследует? – Степан Петрович посмотрел на Сашу.
Тот сказал, что не представляет, есть ли завещание, жены и детей у Владилена никогда не было, но есть сестра и два племянника.
– У Анны Ковальской, как я понимаю, остались муж и ребенок, и тут все ясно, – сделал вывод Степан Петрович. – А что с вашей подругой? – посмотрел он на Диану.
– Умирать она точно не собиралась. И она не из этой компании… Денег ни у кого не просила. Сама зарабатывала. У нее много родственников в Прибалтике. В Питере есть тетка и двоюродная сестра. Я, по крайней мере, собираюсь отдать ее вещи им.
– Где вы пересекались с Анатолием Садовниковым?
– Не помню. Я считаю, что с ним здесь встретилась впервые. Вполне может быть, что он знал Лайму или нас двоих, а мы не знали его. В нем не имелось ничего примечательного, а на нашем пути встречалось много мужчин.
– Может, Толик что-то Аполлинарии говорил? – встрял Алекс Мерлин.
– Аполлинария Борисовна? – посмотрел на известную певицу следователь.
– Только буркнул под нос: «Ба, и эти суки здесь», я хотела спросить, кто они такие, потом забыла. То есть он вас точно знал, – Аполлинария посмотрела на Диану.
– Откуда вы узнали про девушек? – Степан Петрович теперь смотрел на хозяина квартиры.
– Я порекомендовала, – ответила вместо него Тоня – и повторила то, что рассказывала нам в «детском» отсеке квартиры.
– Значит, от меня решил избавиться, жирный боров? – завизжала Римма голосом свиньи, которую режут, бросилась к мужу и принялась лупить его кулаками по всем доступным частям тела.
Андрей Павлович вяло сопротивлялся. Остальные с интересом наблюдали за очередным представлением. Признаться, мне оно совершенно не нравилось и, конечно, не шло ни в какое сравнение с исполнением романса Аполлинарией. Примадонна пела красиво, Римма ругалась грязно.
Потом Андрею Павловичу явно надоело происходящее, он как-то незаметно выкинул одну руку в сторону Риммы, схватил ее за запястье и стал сжимать. Она взвыла.
– Не нравится? – прошипел супруг. – Мне тоже не нравится. А ну пошла на свое место, потаскуха недобитая! Сейчас закончим с этим делом и отправимся подавать на развод. Мое терпение лопнуло! Я хотел по-хорошему – ты не согласилась.
– По-хорошему? – заорала Римма, запястье которой Андрей Павлович выпустил. Правда, теперь она не решалась к нему приблизиться. – А наем этих шлюх – это «по-хорошему»?!
– Я тебе сколько раз предлагал развестись? Я бы не оставил тебя с голым задом. Ты это знаешь. Но ты не соглашалась! Ты хотела все! Так теперь не получишь ничего. Читала сказку о рыбаке и рыбке? Ты – старуха, которая останется у разбитого корыта. Я тебя взял из однокомнатной хрущобы, в которой вы жили с мамой, вот в такую же и отправишься.