Встреча на старой энергоцентрали

Шалимов Александр Иванович

– Ну, это было очень быстро. Из Петропавловска сюда всего полчаса полета... Скажи мне лучше, а что этот Фома - он постоянно живет тут?

– Да, он тут за главного сторожа, чтобы не приходили волки и дикие кабаны.

– Интересно! Неужели тут еще сохранились волки?

– Конечно. Они живут вон там - за Курильским озером. Там у них свой заповедник. Но они приходили сюда, и выли, и портили цветы... Теперь Фома их не пускает.

– Гм... Слушай, Ксанта, а почему бы этого Фому не назначить тут управляющим? Вот не знал, что он постоянно живет тут!

Ксанта внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде

мелькнуло что-то похожее на сомнение: не шучу ли?.. Однако она сказала очень серьезно:

– Я думаю - Фома не справится. Нет, вы больше подходите...

– Спасибо... Пойдем все-таки к Фоме, поговорим с ним.

– Пойдемте, - тоненьким голоском сказала Ксанта.

Она повела меня по узкой, посыпанной красноватым песком дорожке в глубь поселка. Вокруг рыжевато-огненным ковром горели цветы, осенние цветы Камчатки: астры, хризантемы, георгины, сальвии. Густая поросль цветов почти в рост Ксанты. Девочка уверенно вела меня сквозь этот пестрый живой лабиринт. Мы обогнули одно здание, потом другое, наискось пересекли широкую поляну - цветник. Над нами была тайга в ярком осеннем уборе бледно-зеленые, почти прозрачные лиственницы, огромные мохнатые кедры, оранжевые березы, золотистые тополи, ярко-красные осины. А вокруг - буйный ковер осенних цветов, аккуратные, посыпанные песком дорожки, разноцветные домики поселка.

Местами кроны деревьев расступались, и высоко в бледно-голубом небе - в полдень ветер угнал тучи - блестели нити проводов, подвешенные на высоких ажурных мачтах. Лучи неяркого солнца пробивались сквозь осеннюю листву и заставляли вспыхивать цветными огоньками зеленые и розовые стекла на верандах. Было очень тихо. Лишь чуть слышно шелестели опавшие листья под легкими шагами Ксанты. Пахло осенним лесом. Это был удивительный запах горьковатой свежести, прелых листьев, грибов и хвои и еще чего-то почти неуловимого, но странно знакомого и волнующего...

Мы все шли и шли... И мне уже начало казаться, что нет никакой Паужетки, нет старой геотермальной станции. Я в заповедном сказочном лесу своего детства. Маленькая лесная фея ведет меня куда-то... Не все ли равно куда... Сейчас мы повстречаем доброго волшебника и начнутся чудеса...

Волшебника мы не встретили, но чудеса начались сразу, как только мы с Ксантой очутились на небольшой площади, расположенной, вероятно, в самом центре поселка. Площадь была вымощена квадратными плитами розоватого туфа. Плиты не прилегали плотно одна к другой, и между ними всюду пробивался ярко-зеленый мох. Это был удивительный геометрический узор, сотканный из сетки живой зелени и квадратов теплого розового камня. Посреди площади находился круглый бассейн, выложенный красноватым мрамором. Раньше тут был фонтан, но теперь он не действовал - и бассейн был пуст. За фонтаном поднимался памятник из серого гранита: худощавая, чуть сутулая фигура в широкополой шляпе и высоких сапогах, узкое лицо с бородкой клинышком, в левой руке - геологический молоток. Я сразу узнал его. Я видел его живым на старинных фотографиях. В прошлом веке его называли "отцом вулканологии" - созданной им науки о действующих вулканах. Конечно, он завоевал право стоять тут, у подножия вулкана, который он заставил служить людям. Но теперь... Разве не ирония судьбы: вечно стоять в покинутом людьми селении. Что говорит случайным посетителям этих мест его имя, высеченное на полированном граните?..

–

Знаешь ли, кто это?
– тихо просил я Ксанту.

Девочка подняла на меня удивленные глаза:

– Конечно. Это мой прапрапрадедушка. Папа говорил, что он, - Ксанта указала на памятник, - первым стал изучать камчатские вулканы. И он уговорил своих ровесников построить здесь поселок и вулканическую электростанцию.

– Ого, - сказал я. Я почувствовал, что должен был что-нибудь сказать.

– Каждый день мы приносим ему свежие цветы, - продолжала Ксанта.
– Мама рассказывала, что прапрапрадедушка очень любил цветы...

– Так, значит, твои папа и мама тоже живут в поселке у моря?

– Что вы! В поселке у моря живут только дети, ну и, конечно, наши воспитатели. Серебристый Лебедь - детский поселок. А моя мама работает в Петропавловске. Она геолог, как и прапрапрадедушка и прадедушка. Папа тоже геолог. Но сейчас он в командировке, там, - Ксанта подняла пальчик вверх.
– Вечером будет видно, я вам покажу. Он на Луне. Изучает там вулканы. Он обещал мне привезти лунные камни...

– Вот как! Ты, наверно, тоже мечтаешь стать геологом?

– Нет, я еще не решила, - серьезно сказала Ксанта.
– Понимаете, очень трудно выбрать. Все кажется таким интересным. В первом классе мы с Марой моей подругой - хотели быть капитанами космических кораблей. Во втором Мара вдруг захотела стать океанологом, чтобы работать на дне Тихого океана. И я тоже захотела... Но потом мы узнали, что там всегда темно, и, понимаете, мы раздумали. Теперь Мара хочет сочинять красивую музыку, а я я еще думаю... Может быть, я буду работать на такой станции, как эта, только побольше...

– Таких станций теперь не строят, девочка.

– Я знаю. Я думала про новые, которые строят сейчас, например в Гренландии...

"Так тебе и надо", - мысленно сказал я самому себе и накрепко прикусил язык.

– А может быть, поеду сажать леса в пустынях, - продолжала Ксанта, или буду перевоспитывать диких животных, делать их умными и добрыми. Как Фома...

– Что - как Фома?

– Ну, Фома - он тоже... Вы увидите, - Ксанта вдруг захлопала в ладоши.
– Смотрите, смотрите, - закричала она, - вот они идут к нам, вместе с Букой!

Я оглянулся. Через площадь к нам неторопливо шествовали здоровенный лохматый ньюфаундленд [порода собак] и большой бурый медведь. Ньюфаундленд был размером с годовалого теленка, весь белый, с рыжими пятнами на широкой лобастой морде и на массивных лапах. Приближался он с необыкновенным достоинством, бесшумно и мягко ступая по розоватым каменным плитам. Косолапый, ростом чуть поменьше пса, трусил за ним вразвалочку, опустив черный нос к самой земле.

Я невольно попятился и потянул за собой Ксанту.

– Не бойтесь, - сказала девочка, осторожно высвобождая пальцы из моей руки, - Бука не кусается. А Фому перевоспитали, еще когда он был маленьким медвежонком. Он добрый и все понимает... Подходите, не стесняйтесь, продолжала она, обращаясь к псу и медведю, которые остановились в нескольких шагах от нас.
– Бука, поздоровайся с...
– Ксанта взглянула на меня. В ее взгляде были вопрос и легкое сомнение.

Как она сейчас назовет меня? Неужели дедушкой?.. "Если не назовет дедушкой, тогда, пожалуй, останусь тут", - загадал я, а ей быстро сказал: