Встреча с пришельцем (сборник)
Шрифт:
— Не первый год работаем, — добавил администратор.
Конечно, через несколько минут все выяснилось. Но после такого стресса продолжать работу в кафе я не отважился.
Возвратившись домой, я сел за письменный стол н, стиснув зубы, дописал-таки свои рассказ.
Когда я принес рассказ в журнал, редактор дважды перечитал его, потом, вздохнув, спросил:
— А вам самому он нравится?
— Не так чтобы очень, — признался я.
— А помните, что делали классики, когда им не очень правились свои произведения?
— Сжег, — продемонстрировал я свою эрудицию.
— То-то же! — сказал редактор.
Интервью
К этому интервью я готовился основательно. Каждый вопрос обдумывал и навешивал. И все же, оказавшись с выдающимся художником один на один, растерялся. Он встретил меня взглядом человека, у которого на учете каждая секунда.
— Извините, — достал я блокнот, — мы бы ни за что не отважились отбирать у вас драгоценные минуты, если бы многочисленные читатели буквально не засыпали нас письмами. Им не терпится узнать, над чем вы сейчас работаете.
— Сейчас я работаю над потолком, — сухо ответил он.
— Потолок, извините, это название произведения?
— Работаю над потолком своей дачи, — уточнил мастер кисти.
— О, конечно, физическая работа — лучший отдых! А не могли бы вы выполнить просьбу наших читателей — рассказать о кухне вашего творчества?
— Что тут рассказывать? Вот вся кухня перед вами: мел, белила, олифа, кисть. Когда работал пылесос, я белил и красил при помощи пульверизатора.
— Нашим читателям хотелось бы узнать о вашей главной работе, той, которой вы отдаете все свои силы и вдохновение.
— Безусловно, потолок — это у меня не главное… Моя главная работа, та, которой я отдаю все свои силы и вдохновение, — это пол. Никогда не думая, что циклевка паркета — такой изнурительный процесс.
— Все, что вы рассказали, очень интересно, — заметил я после небольшой паузы, — читатели будут в восторге. Кстати, в своих письмах они просят вас поделиться впечатлениями о последних книжных новинках.
— Самое глубокое впечатление произвели на меня брошюры «Чтобы канализация функционировала нормально», «Исправь сам». Очень разумные вощи! Авторы дают нам исключительно ценные советы. Я лично надеюсь, воспользовавшись ими, навсегда избавиться от неисправностей в водопроводе.
— Среди наших читателей, — перевернул я страницу блокнота, — немало талантливой молодецки. Им бы хотелось знать, какие творческие проблемы волнуют вас сегодня.
— О, меня волнуют многие проблемы, — задумчиво произнес художник. — Во-первых, волнует то, что в магазинах нашего города почему-то нет больших гвоздей, а без них, сами понимаете, забор не отремонтируешь. Потом серьезно беспокоит то, что вторую неделю не завозят охры и белил. Это очень тормозит
Он посмотрел на часы. Это был прозрачный намек.
— Еще минутку, — попросил я. — Скажите, пожалуйста, после того как вы покрасите потолок, отциклюете паркет, отремонтируете водопровод, исправите забор, вы, наверное, опять возьметесь за то, что дарит людям наслаждение, согревает их теплом.
— А как же! Я немедленно возьмусь за паровое отопление. Сначала заменю батареи, потом удлиню трубу. Если, конечно, достану аппарат для электросварки.
Живописец устало поднялся и протянул мне руку.
— Простите, — умоляюще сказал я, — но вы в словом не обмолвились о главном, о том, ради чего я к вам пришел, — о вашем художественном творчестве.
— Художественном? — мечтательно переспросил он, и глаза его увлажнились. — Вы же видите, сколько у меня работы. Даже если буду спать не более четырех с половиной часов в сутки, раньше чем за год не осилю…
— Но неужели вы не можете поручить все эти дела ремонтникам?
— Спасибо за совет, — вздохнул художник. — Только некому поручать. Помните, год тому назад появилась брошюра «Как писать этюды»? С тех пор все ремонтники бросили свое ремесло и ударились в живопись…
Совершенно секретно
Нашу группу вызвал к себе директор.
— Так что, анонимочками балуетесь? — приветствовал он нас.
Мы недоуменно переглянулись.
— Кто-то на вас письмо в трест написал. Меня в таких грехах обвинил, что говорить противно.
— А может, это кто-то из другой группы? — высказал я предположение.
— Из другой — исключено, — покачал головой директор. — В ней идет речь о вещах, известных только вам одним.
— Узнать, кто из нас написал, — пара пустяков, — убежденно заявил Грач, самый молодой сотрудник группы.
— Конечно, по почерку, — подсказал я.
— Почерк анонимщик мог и изменить, — заметил Дериглаз, заместитель старшего группы.
— Теперь все анонимщики на машинке печатают, — со знанием дела уточнил старший группы Величко.
— А вы анонимку — на экспертизу! — посоветовал научный сотрудник Рассолов.
— Зачем нам эти сложности? — поморщился директор. — Я для того и собрал вас, чтобы мирно решить вопрос.
— Что значит — мирно? — обиделся Дериглаз. — Анонимщиков надо гнать в шею!
— Поганой метлой! — добавил я.
— Чтоб другим было неповадно, — поддержал нас Грач.
— Действительно. Зачем с такими панькаться? — сжал кулаки Величко.
— Взять бы его — да к прокурору! — решительно заявил Рассолов.
— Вообще-то можно было бы и не обращать внимания на анонимку, — сказал директор, — но…
— Как это не обращать внимания, когда рядом с тобой — кляузник! — прервал его Грач.