Встреча с пришельцем (сборник)
Шрифт:
— Доброе утро, Валентин Сидорович! Поедете с нами в лес?
— В лес еще рановато. Пусть немного подсохнет.
— Совсем не рановато. Подснежники уже вовсю продают. А в следующее воскресенье может быть поздно.
— Куда тебе ехать! У тебя такой хриплый голос, что не мешало бы и дома посидеть. Не надо было столько мороженого есть.
— Не ела я мороженого, — усмехнулась Леся.
— Ты ведь только что сказала, что съела аж триста грамм?
— А что было делать?
Смешно выходит, думал я, одеваясь. Часто нам бывает легче сознаться в том, чего мы не делали, чем доказывать свою правоту. Взять вот даже меня. Еще немного настойчивости, смелости, усилий — и я, возможно, снова стал бы Вячеславом Гарпуном. Но нерешительность, инертность, нежелание рисковать, просто страх — короче, все то, что мы называем стечением обстоятельств, — порой заставляет нас идти по линии наименьшего сопротивления…
За завтраком Люся была как никогда разговорчива, даже шутила.
— Так вы едете с нами за подснежниками? — спросила она.
Проглотив кусок отбивной, я только собирался выразить свой восторг по поводу блестящей идеи, как раздался звонок в дверь. Люся пошла открывать.
— Это квартира Зайчинского?! — низкий женский голос скорее утверждал, чем спрашивал.
— Вы интересуетесь, тут ли живет Зайчинский? — уточнила Люся.
— Да, Зайчинский Валентин, — подтвердил голос.
— Валентин Сидорович, это к вам! — крикнула Люся.
Небольшого роста женщина с черными раскосыми глазами молча смотрела на меня. Так мы и стояли, пока я не сказал:
— Слушаю вас.
— Любимый! Дорогой! Наконец-то! Я не верю своим глазам! Уже думала, что никогда тебя не увижу. Ты почти не изменился. Разве что похудел. Нет, нет, это мне только кажется. Просто я тебя так давно не видела!
— Не понимаю, — растерянно пробормотал я.
— Что же тут понимать! — раскрыла она объятия. — Я снова тебя вижу. Валентин! Любимый мой!
Она кинулась мне на шею и, осыпая поцелуями, горячо зашептала:
— Я знала, знала, что мы снова будем вместе. Ты просто немного заблудился, но твоя Галя нашла тебя, сокол мой ясный. Она всегда тебя находит и ведет, как ребенка, домой…
Еле вырвавшись из объятий, я строго сказал:
— Впервые вас вижу!
— Не волнуйся, мой котик, — улыбнулась Галя. — Ты пойдешь сейчас со мной. Я тебя даже не ревную к этой распатланной, которая мне дверь открыла. К таким не ревнуют. Поиграл с ней и скажи ей гуд бай…
— Замолчите! — не выдержал я.
— Ну, вот что, — грозно сказала Галя, — или ты идешь сейчас же со мной, или я такой скандал устрою, что все соседи
Я вытолкнул ее за дверь и, схватив плащ, выбежал следом…
Как ни доказывал ей, что я не Зайчинский, — напрасно. Она, оказывается, разыскивала меня по всей стране. Узнала, что я попал в катастрофу. А кто-то недавно ей сказал, что был в нашем городе и видел в газете статью за моей подписью. Вчера она приехала, разыскала редакцию, ей дали мой адрес (и надо было, дураку, оставлять новые координаты!). Едва дождавшись утра, прибежала сюда.
Я вдруг понял: убедить ее в том, что я не Зайчинский, невозможно. Пришлось изменить тактику.
— В конце концов, ты можешь понять — я тебя разлюбил!
— Не говори глупостей, — спокойно сказала она. — Сто раз ты говорил, что разлюбил, и все равно возвращался. Тебе могут сделать хоть тысячу пластических операций, но для меня это никакого значения не имеет. Все равно я тебя узнаю, потому что люблю. Ты мой единственный в мире! А то, что ты меня любишь или не любишь, значения не имеет…
Все мои аргументы разбивались вдребезги о ее неумолимое «не отпущу».
— Неужели ты хочешь меня погубить? — в отчаяний воскликнул я.
— Погубить? — испуганно переспросила она. — Ты намекаешь, что тебя могут… — Она схватила меня за руку и до боли сжала ее.
— Именно, — сказал я, хотя и не понимал, что означает это «могут».
— Тогда другое дело. Прости, дорогой. Как я могла о тебе так плохо подумать! Не было другого выхода, верно же? Иначе ты бы меня не бросил на целый год, правда?
— Правда, — сказал я, радуясь, что нашел хоть какой-то, пусть временный, выход из этого ужасного положения.
— Все понимаю, — закивала она. — Я исчезаю, чтобы тебе не мешать. И жду. Правда же, как только сможешь — приедешь?
— Приеду, — пообещал я.
— Забыла совсем: Петька на завод вернулся, — сообщила она, наверное, важную для нее новость.
— И правильно сделал, — согласился я.
— Это я его заставила, — с гордостью сказала она. — Ты же меня знаешь, если уж за что-то берусь, никогда не отступлю.
От этих слов мне стало совсем не по себе.
— Знаю, знаю, — поспешил я ее заверить.
— Да, чуть не забыла! — Она опять схватила меня за руку. — Представляешь, Нинка до сих пор в твоей квартире живет. Как ты ее перед своим отъездом оставил, так она там и хозяйничает. Хахаля какого-то привела. Про тебя, конечно, и не вспоминает. Пользуется твоими вещами. Я ей сказала, что на все твои вещи имею намного больше прав, чем она. Но вещи меня не интересуют. Для меня главное — ты.