Встреча Вселенных, или Слепоглухие пришельцы в мире зрячеслышащих

Суворов Александр

На первом же обсуждении автореферата моей кандидатской диссертации А. А. Бодалев и предложил мне целый список вопросов, «танцуя», разумеется, от собственных исследований в области психологии общения зрячеслышащих (формулировки от лица А. А. Бодалева):

«1. Отношения могут осложняться субъективной догадкой (если это связь человека с человеком): видя, воспринимая другого человека, наделение его теми или иными чертами личности.

2. Затем обязательно врывается эмоциональный компонент, у нас возникает чувство симпатии или антипатии, протест,

восхищение и т. д. Отношение всегда несет поведенческий компонент…

3. Показать своеобразие отражения окружающих, не видя других людей, эмоциональных откликов на них, на общение с ними (откликов), которые позволили бы сделать эти контакты с другими людьми максимально благоприятными, результативными, творческими…

4. Есть проблема „Эффект ореола”… У меня невольно возникает некий ореольчик, за которым стоит весь мой предшествующий опыт общения… Когда кто-то меня обижает, кто-то не откликается на мои притязания, я, соответственно, награждаю этого человека тоже определенным ореольчиком, с ним соответственно себя веду. Мне кажется, что у слепоглухих этот эффект ореола своеобразно должен возникать.

5. Затем… децентрация, то есть я ставлю себя на место другого и вижу себя глазами другого; мне кажется, что у слепоглухих эта проблема децентрации… очень специфична…

6. Фрейд… очень много говорит о феномене проецирования, то есть вкладывания себя в другого, когда мы собственные мысли, настроения приписываем этому человеку, с которым сейчас общаемся, и, как другие исследователи говорят, что в зависимости от типа личности этот феномен проявляется у одних сильнее, у других слабее. В условиях дефицита информации он проявляется сильнее.

7. Я… сталкивался с такими перлами: женщина, которую когда-то обидел мужчина, говорит: „Все мужчины таковы”…Незаметно для себя в процессе общения классифицируем людей: преподавателей, товарищей, друзей, начальников…У вас (то есть у меня – слепоглухого), возможно, присутствует классификация людей на тех, кто вам помогает, и тех, кто не помогает.

8. Феномен идентификации – это социально-психологический феномен, заключающийся в том, что, сталкиваясь с человеком, берем его в роли образца, примера. Может быть, когда мы говорим об общении слепоглухонемого, этот феномен… тоже очень своеобразно обрабатывается.

9. Феномен рефлексии… формула Чернышевского: „Кто не познал человека в самом себе, не может рассчитывать на глубокое знание других людей”.

10. В. Э. Чудновский (и по существу другие участники обсуждения) огорчался тем, что „пока он сам” [то есть я] „как субъект выступает, а те субъекты, с которыми взаимодействует, их нет” [не видно в моей работе]».

Спасибо за щедрость. Только по этому списку можно написать многотомную книгу. Хватило бы жизни… Попробую предельно кратко пройтись по получившимся пунктам.

О субъективной догадке. Я мог бы просто констатировать, что этот психологический механизм (как и другие) в частности у меня присутствует; без него всякое общение было бы парализовано, и особенно при слепоглухоте, лишающей возможности ориентироваться на выражение глаз и лица, на интонации, просто наблюдать издали действия партнера по общению,

но нужны примеры.

По поводу термина «партнер общения». Понимаю, возникают ассоциации с «сексуальным партнером» или «партнером по шахматам». Но как сказать?.. «Собеседник» – узко, чисто разговорно, а ведь общение к разговорам никак не сводится. «Партнер» – более общий термин, и, несмотря на нежелательные ассоциации, более подходящего не знаю. Разве что «субъект общения»? Нет, уж больно наукообразно, да вроде и не совсем про то по смыслу: в «субъекте» на первом плане активность, а не взаимность.

Надеюсь, А. А. Бодалев не посетует, если для примера я возьму его же собственную речь по поводу моих скорбных диссертационных трудов. Ее мне перевели дактильно во время самого выступления; затем дословно дактильно же перевели с фонограммы; наконец, дали сокращенный текст. При переводе с фонограммы я обратил внимание, что ученый сравнивает меня с «ежиком», у которого что-то «вызывает подъем иголочек». Я сразу почувствовал себя мальчиком, которому ласково взъерошили волосы, и в ответ на эту ласку в моей душе поднялась волна тепла к академику.

Читатель, конечно, обратил внимание на многочисленные отточия, которыми я отметил пропуски в тексте А. А. Бодалева при составлении списка вопросов ко мне. В большинстве случаев в пропущенных местах он извиняется за свою якобы некомпетентность, за то, что он «неумеха» и «пустышка» во всем касающемся слепоглухих. Очень настойчиво, многократно извиняется. Можно подумать, что у академика – комплекс неполноценности. Но нет, я чувствую в этих извинениях улыбку, усмешку, тонкую иронию, а также предупредительное подчеркивание того обстоятельства, что Алексей Александрович ни на чем не настаивает, всего лишь «танцует» от своей, хорошо ему знакомой «печки». Мне, с одной стороны, очень доброжелательно помогают, а с другой стороны – со мной как бы играют, чуть-чуть «подначивают». Да, в прямом, а не через переводчика, общении с А. А. Бодалевым могло бы быть захватывающе интересно, непринужденно и весело.

Алексей Александрович не раз предупреждает, что, может быть, начнет говорить неприемлемые для меня вещи. По этому предупреждению я «субъективно догадываюсь», что он, очевидно, знает меня куда лучше, чем я его, прекрасно осведомлен о прежней моей задиристости, над которой посмеивался и Э. В. Ильенков, называвший меня «молодым петушком». Хотя для меня было и есть немало неприемлемого в окружающей жизни, могу заверить: все сказанное Бодалевым у меня вызвало только горячую благодарность и острую заинтересованность.

Вообще видно, как тщательно академик старается нейтрализовать фактор самолюбия, из-за которого мы сплошь да рядом принимаем попытку помочь за чтение морали. «Не спеши защищаться, – настойчиво просит он. – Дай себе труд выслушать и вдуматься». Да. Что-что, а вслушиваться и вдумываться нам часто «недосуг». Я первый грешен.

«Субъективая догадка» А. А. Бодалева – то же самое, что и «субъективная вероятность» А. И. Мещерякова. И общение – такой же объект восприятия, как и любой другой. Без субъективной догадки и децентрации общение вряд ли было бы адекватным.