Встречи и расставания

Кустов Виктор Николаевич

– Это не вопрос. Это – прозорливость.

– Тогда я предлагаю перейти на «ты».

– А тебя по-домашнему – Глебушкой?

– Нет, – возразил он. – У нас строгая семья, сколько себя помню, всегда был исключительно Глебом.

– И в школе не дразнили?

– Дразнили, – не стал возражать он. – По фамилии. Фамилия у меня замечательная.

– И какая же?

Она излучала любопытство.

Он помедлил, интригуя:

– Аникин… Аникой дразнили.

– О, Аника-воин… Совсем не обидно.

– Осталось лишь выяснить, летим ли мы вместе…

– Я – в Читу.

– Увы, – вздохнул он,

подумав, что всё равно не предпочёл бы её Татьяне. – Мне – ближе.

– Но, похоже, мы оба никуда не улетим.

Она смотрела на табло. Оно сообщало о задержке всех рейсов до полуночи.

– Почему же, – оптимистично возразил он, – все желающие когда-нибудь куда-нибудь улетают… Стася, у нас уйма времени и я страшно голоден. Давай посидим в ресторане. – И торопливо предупредил: – Никаких возражений. Я – приглашаю, я – угощаю. Говорят, на Кавказе, где я никогда не был, если от приглашения отказываются – это кровная обида.

– Это ты видел фильм «Кавказская пленница».

– Ах да, точно… Бедный Йорик… То бишь, бедный Шурик. – К Глебу возвращалось обычное игривое настроение, которое порождали понравившиеся девушки. – Так где твой багаж?

Он наклонился, подхватил небольшую спортивную сумку, подождал, пока поднялась Стася, и пошёл вперёд, расчищая ей путь среди полусонных пассажиров.

Очереди перед рестораном уже не было.

Они вошли в прокуренный, но неожиданно тихий зал. У входа оставили в маленьком гардеробе: он – алеутку, она – пальто, представ перед ним в узких брючках и дымчатом плотной вязки свитере. И он едва сдержал восклицание: у неё была просто классическая фигура. И пока она шла по проходу, он не мог оторвать взгляд. Сели за накрытый видавшей виды скатертью столик и стали ждать, молча поглядывая друг на друга. Проиграл эту дуэль он.

– Не могу избавиться от ощущения, что мы знакомы давным-давно.

– Вполне возможно, – согласилась она. – По восточной философии все встречающиеся в этой жизни – или родственники, или хорошие знакомые в прошлой.

– По восточной? – переспросил Глеб и, не ожидая подтверждения, пожаловался: – Видимо там меня окружали сверхинтеллектуальные дамы. Одна моя одноклассница, хороший мой друг, – юрист, специалист по международному праву, другая знакомая – педагог, прекрасно знает поэзию. Ты, насколько я понимаю, любитель философии…

– Нет-нет, – покачала головой Стася. – Это мне мой знакомый рассказывал.

– Один – один, – поднял руки Глеб.

Появилась официантка в белой кофточке и синей юбке, собирающейся вот-вот лопнуть на объёмистом заду, шлёпнула перед Стасей меню, устало-равнодушно произнесла:

– Если кушать, то только котлеты и салат.

– Не понял? – Глеб медленно повернулся. – У вас разве не ресторан?

– Если будете ждать, могут сделать бифштекс.

– Натуральный?

– Как положено. – И смилостивившись, добавила: – Салат неплохой. И пиво свежее.

– Насчёт пива – это прекрасно. Пару бутылочек, – сказал Глеб и, глядя на Стасю, добавил: – И два салата с двумя бифштексами. Нам спешить некуда.

– Пить будете? – напомнила официантка, делая вид, что стряхивает крошки со скатерти.

– Я же сказал, пару пива.

– Ясно.

Она протяжно вздохнула и не спеша ушла за перегородку.

– А может, покрепче

возьмём, коньяку? – запоздало предложил он.

– Я не буду, – сказала Стася, изучающе оглядывая зал, в котором, кроме них, сидели две пожилые пары, увлечённо поглощающие салат, и в дальнем полутёмном углу – шумная и дымная мужская компания. – И бифштекс тоже напрасно заказал.

– Почему?

– У меня режим.

– Зачем тренеру… А, ты играющий тренер, – догадался Глеб. – Но ведь обычно режим выдерживается во время выступлений. Или всегда? Я, признаться, дилентант в вашей отрасли.

– Не всегда. – У неё была мягкая и очень привлекательная улыбка. – Но на следующей неделе у нас действительно соревнования.

– И ты – мастер спорта и чемпион…

– Да, – кивнула Стася, – а посему обязана.

– Вообще, мы несвободные люди, – перевёл разговор на более знакомую тему Глеб. – Того нельзя, этого нельзя, не хочешь – всё равно делай. Вот я не хочу лететь в командировку за Полярный круг, а меня отправляют. Кстати, и этот салат я не хочу…

– Его ещё не принесли, вдруг он тебе понравится, – перебила его Стася.

– Да я уверен, что не понравится.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что… потому что я знаю себя.

– Это здорово. А я вот совсем себя не знаю.

– Как так?

Глеб сбился. Она была не похожа ни на одну из знакомых девушек. Из совершенно неведомого ему круга. И в школе, и в институте он занимался разными видами спорта, от волейбола и пинг-понга до туризма и греко-римской борьбы, но ни в одном не достиг значительных успехов. Как только он понимал, что может это сделать, ему становилось скучно и он переходил в другую секцию. Из тех, с кем он занимался, профессиональными спортсменами стали единицы, но до самых низших спортивных разрядов докарабкалось большинство. Иногда он жалел, что у него не хватило терпения получить значок хотя бы третьего разряда. И ближе всего к пьедесталу он был в борьбе, которая, кстати, меньше всего нравилась.

Но что было, то было… Он даже не стал болельщиком, и футбольные чемпионаты и Олимпийские игры, пользующиеся повышенным вниманием соседей по общежитию, просиживал просто за компанию с остальными. И орал за компанию…

Официантка принесла салаты и пиво и избавила его от мучительных размышлений. Глеб налил в два больших фужера себе и Стасе и приглашающе приподнял.

– Банально, но – за знакомство.

– Почему банально. За встречу.

Она немного отпила и неторопливо стала есть салат. Он допил пиво и навалился на еду, не деликатничая…

Бифштекс пришлось ждать значительно дольше. Но первый голод был утолён, он попивал пиво, изредка предлагая долить Стасе и благосклонно принимая её отказ, и говорил уже, особо не вдумываясь, обо всём, что приходило в голову. Напротив него сидела очень красивая девушка, к тому же с фигуркой – закачаешься, и она не тяготилась им. Глеб прекрасно чувствовал, когда девушкам с ним становилось скучно, но сейчас Стася внимательно его слушала и не была безразличной.

Он рассказал об институте и о секциях, в которых занимался, о практиках в Приангарской тайге, о гигантских комарах в истоках Курейки, о том, как чуть не утонул в болоте, о встрече с медведем на таёжной тропе и как оба они этой встречи испугались…