Шрифт:
Это и есть дорога?
– спросил Тирлич.
– Она самая!
– мальчишка, вызвавшийся проводить приезжего, с готовностью кивнул. Лента дороги лежала перед ним. Серое покрытие (язык не поворачивался назвать его асфальтом), белые строки разметок. Три ряда движения в одну сторону, три - в другую. И никаких ограждений, отбоек, дорожных знаков. Обочина никак не обустроена: ни съездов, ни кювета… ничего. Просто серое покрытие заканчивается, и начинается земля. Здесь она вытоптана, серая, под стать дороге, а в
– А вон переход, - мальчишка махнул рукой в сторону невысокого красного столбика.
– Идемте покажу.
Столбик был не металлический, а словно бы пластмассовый. Впрочем, Тирлич знал, что эта пластмасса не поддается никакому инструменту. Столбик несокрушим, как и вся дорога.
– Это он цвет меняет?
– Ага. Он сейчас красный, чтобы никто через дорогу не ходил. Скоро машина пойдет, сбить может.
– А животные как же? Корова у кого-нибудь потеряется и выпрется на трассу. Ей на цвет столбика плевать.
– Не… ничего не будет. Животные, знаете, как дороги боятся? То есть не боятся ни капельки, но сами по себе на дорогу в жизни не ступят. Наши, когда на волков охотятся, знают, что со стороны дороги можно флажками не обкладывать, туда они и так не пойдут. А деревенские коров у самой дороги пасут и стадо, когда нужно, через дорогу гонят - и ничего. Только телята к матери жмутся.
– Это что, машина?
– спросил Тирлич, указав на черневшее вдали пятно.
– Не… - парень прищурился, приложил ладонь козырьком ко лбу.
– Из хуторских кто-то едет. Не иначе, на ярмарку намылился. На возу едет, и волы запряжены. Кто - не разобрать, далеко еще.
– Он что, на волах прямо по трассе?
– ужаснулся Тирлич.
– И чего такого? Он же по правой стороне. Там можно.
– А волы машин не пугаются?
– Не… Это кони могут понести, а волам по фигу.
Сзади донеслось негромкое гудение - звук работающего мотора. Тирлич не успел оглянуться, как мимо пронесся автомобиль. Рассмотреть его толком не удалось, но что это именно автомобиль, сомнений не было. Стремительные обводы, низко поставленный мост, красные стоп-сигналы в два ряда. Фигуру водителя не различить за тонированными стеклами, хотя на такой скорости все равно ничего бы не удалось рассмотреть.
«Километров двести пятьдесят, - прикинул Тирлич.
– Хорошо идет…»
Несколько секунд автомобиль дразнил взгляд красными огнями, затем исчез из виду.
– Сейчас еще будет, - сказал мальчишка.
– Видите, столб красным остался.
Тирлич оглянулся, ожидая увидеть еще одну летящую машину.
– Никого…
– Так она еще далеко. Не видать. Столбики с запасом время показывают, чтобы можно было неспешно дорогу перейти.
– А если кто на красный пойдет?
– Это как повезет, - рассудительно ответил мальчишка.
– Иной пробежит, а кого и собьет, всяко бывает.
– И часто люди тут погибают?
– Случается. У пацанов игра есть дурная. Пропустят
– Сам небось тоже бегаешь?
– Я ученый. Я еще шкетом был, когда при мне Котьку машиной сшибло. Дало так, что только брызги полетели. А я у самого края стоял, так меня всего кровью изгваздало. Я ажно зашелся, без памяти домой принесли. С того я даже при зеленом столбе через дорогу иду с опаской.
– Правильно делаешь. А на месте взрослых я бы и вовсе вдоль дороги ограду поставил.
– Ага… удержит она, как же.
Там, где лента магистрали сливалась с горизонтом, возникло неприметное поначалу движение, блеснули притушенные солнечным днем фары, запоздало возник нарастающий звук мотора. Черный автомобиль мелькнул и исчез. Придорожный столбик сменил окраску, засветившись зеленым.
– Хотите, можно на ту сторону сходить, - предложил гид.
– Только там ничего интересного нет.
– Погоди. Ты вот что скажи: если машина кого собьет, она что же, не останавливается?
– С чего ей останавливаться? Нешто там люди сидят? Говорят, будто там вовсе никого нет, сама по себе едет.
– Я слыхал, что если встать у дороги и голосовать… ну… стоять с поднятой рукой, то машина может остановиться. Это правда?
Мальчишка в сомнении пожевал губами, потом вздохнул и сплюнул в придорожную пыль.
– Я так и знал, что вы будете про это спрашивать…
– И все-таки?
– Я откуда знаю? Мне еще жить не надоело… Говорят, правда.
– А сам видел, как другие уезжали?
– Не… Сам не видел.
– И никто из тех, кто уезжал, назад не вернулся?
– Может, кто и возвращался, только мы про такое не знаем. Наши вообще редко уезжают, все больше приезжие, вроде вас.
На этот раз звук послышался с другой стороны. Неспешный, деревенский. Скрипели колеса, глухо тупали по твердому копыта волов. Повозка, которую они разглядывали издали, достигла наконец стоящих при дороге людей.
– Здрасьте, дядька Маган!
– громко поздоровался мальчишка. Усатый возница прикоснулся двумя пальцами к полям шляпы,
молча кивнул. Повозка проследовала мимо, один из волов на ходу ронял лепехи жидкого навоза.
– Что же, с той стороны машины никогда не едут?
– Нет, конечно. С чего бы им с той стороны ехать?
– А с этой с чего?
– С этой они всегда едут. А зачем да почему - вы лучше не думайте, а то с непривычки с ума сойти можете.
– Вы, значит, привычные…
– Мы - привычные. Вон хуторские знай себе катаются в город да обратно, но только по этой обочине. У них в город и дороги другой нет; зачем, если тут такая благодать. Они так полагают, что с паршивой овцы - хоть шерсти клок. А если спросить у мужика, зачем ему дорога, так он и в хрюкало заехать может.