Встречное движение
Шрифт:
— Здрасьте, Захар Викторович.
— Сыртланов! Это ты, что ли?
— Это я, Захар Викторович.
— Почему без разрешения останавливаешь?
— Я же не знал, Захар Викторович.
Ляля нежно чмокнула Захара Викторовича в щечку:
— Захарчик! А почему ты мне не говорил, что ты начальник над милиционерами?
— Лялька, я стеснялся.
— И ты всех знаешь в лицо и по фамилиям?
— Лялька, у нас, у милиционеров, феноменальная память.
— Захарчик! Ты бесподобный!
Сыртланов кашлянул в кулак, и, проигрывая
— Захар Викторович, отдайте фуражку, пожалуйста.
— Забери, но чтобы больше таких безобразий ни— ни!
Сыртланов хотел незаметно удалиться исполнять непростые обязанности, но Захар Викторович попросил его снова заглянуть, и Сыртланов, предусмотрительно оставив фуражку в руке, опять просунул голову в салон автомобиля.
— Сыртланов!
— Слушаю, Захар Викторович.
— Пошел вон, Сыртланов!
— Эх, Захар Викторович, Захар Викторович…
Ваня Печко то заматывал, то разматывал длинный шерстяной шарф вокруг своей тонкой шеи.
— Сафиулла, так что же мне делать, как ты считаешь?
— Мне трудно что-то посоветовать — не знаю.
Сафиулла поднял большой желтый кленовый лист и подумал, что можно будет написать картину, как падающие кленовые листья превращаются в когтистые лапы и разрывают на части прохожих. Чтобы не забыть сюжет, Сафиулла положил свернутый пополам лист во внутренний карман черного с отливом бархатного пиджака.
— Зачем он тебе?
— В случае амнезии напомнит обстоятельства.
— А ты не пей. О! Даша!
Сафиулла расплылся в улыбке и протянул вперед длинные руки:
— Здравствуй, Даша.
Сафиулла, Даша и Ваня сели на холодную скамейку и стали весело разговаривать. Настроение у Сафиуллы и у Вани поднялось, только вот Даше было немного неудобно поворачивать голову то в одну, то в другую сторону на настойчивые требования собеседников выслушать именно его.
— Даша, не хочешь сходить на открытие органного зала?
— Хочу.
— Значит, договорились?
— Договорились.
Ваня Печко почти без сожаления достал из пакета теплое шампанское, снял с пробки проволочку и, подняв бутылку вверх, встряхнул ее. Пробка выстрелила и высоко взлетела вверх, вместе с пробкой фонтаном полусладкой пены вылилось полбутылки на рукав Вани, на туфельку Даши и на черный с отливом бархатный пиджак Сафиуллы.
13
Грогину не хотелось идти к Романовой Светлане, но звание любовник обязывало иногда появляться в ее просторной квартире, пить кофе из маленьких чашечек, иногда коньяк из плоских рюмок, шептать когда— то страстные предложения, искать губами осточертевшую родинку на правом плече и стараться уйти домой до прекращения работы общественного транспорта. Грогин купил Романовой ее любимые соленые орешки и безалкогольное сладковатое пиво.
Романова
Лялька обняла Морозову Юлю и поцеловала ее в губы:
— Ничего, Юлька, я два раза замужем была, и, смотри, — хоть бы хны. Могу и третий раз выйти. Если не понравится — разводись, с этим добром нельзя церемониться.
— Дашка, у тебя-то как жизнь?
— Не спрашивай — не надо.
— У всех какая-то ерунда. К черту всех этих глупых, жадных, самоуверенных мужиков!
Алла в пятый раз поставила пластинку Пугачевой с песнями о безвозвратности любви и до предела вывернула уровень громкости.
Девчонки приглашали девчонок и, придавая лицам томные выражения, танцевали, тесно прижавшись друг к другу.
— Юрлова, кто из нас мужчина: ты или я?
— Лучше ты будешь.
Юля Морозова сильно ударила кулачком по столу.
— Сделайте потише — я ничего не слышу. Дайте мне с Дашей поговорить!
— Молчи, Юлька, твоя жизнь кончилась — читай поваренную книгу, запасайся стиральными порошками и средством от потливости мужских ног.
Грогин слышал за дверью шум сильной гулянки и соображал, по какому поводу она могла бы быть. Звонок надрывался, иногда даже похрипывал от напряжения, но Грогину никто не открывал.
Даша крикнула Романовой Свете:
— Света! Кажется, звонят!
— Светка, прежде чем открывать, посмотри в глазок!
— Светка! Не смотри в глазок, я всю жизнь мечтала, чтобы меня изнасиловали бандиты!
Романова открыла дверь, и Грогина пристально осмотрели выскочившие в коридор Алла Кротова, Лида Бубнова, Вильданова Оля, Ковалева Софья и Хунафина Влада.
— Девчонки, мужик какой-то пришел.
— Давай его сюда!
— Это же Грогин, хахаль Светкин.
Грогин растерялся, смутился и еле сдержался, чтобы не взглянуть, застегнута ли у него ширинка.
— Здрасьте. Света, я не знал, что у тебя гости, я, наверно, лучше в другой раз как— нибудь…
— Проходи на кухню, я тебя покормлю. У нас девичник, мы Юльку Морозову замуж выдаем.
— Ну что там, девчонки?!
— Светка увела своего на кухню кормить.
— Вот, Юлька, для них главное пожрать. Надо ему еще газетку под дверь просунуть, чтобы не скучал.
— Да перестаньте вы.
— Дашка, не защищай мужиков — они наши враги.
Грогин дал Светке в левую руку орешки, а в правую — безалкогольное пиво, Светка пьяно растрогалась и мокрыми губами впилась в губы Грогина, и Грогин вдруг понял, что у него слегка заложен нос, и что как бы ни разболеться в ближайшее время.
— Петя.
— Что?
— Петя…
Светка заплакала, нос ее стал лиловым, глаза покраснели, а нижняя губа оттопыренно повисла.
— Перестань, ты слишком много выпила — тебе надо умыться, пойдем в ванную.