Встречный бой штрафников
Шрифт:
Колобаев похлопал по черенку саперной лопаты.
Взвод младшего лейтенанта Одинцова, составлявший второй эшелон наступавшей роты, по приказу Воронцова был отведен на линию лесной сторожки еще с вечера. В лесу земля промерзла неглубоко. Проломив железный панцирь, бойцы быстро углублялись в податливый песчаный грунт. И когда к ним подошли остальные два взвода, Воронцов увидел только часовых. Первый взвод, основательно окопавшись, уже отдыхал.
Воронцов собрал взводных, быстро расчертил прямо в снегу трассировку для
– Быстрей, ребята! – поторапливал он взводных и сержантов.
Бойцы долбили мерзлую землю, не поднимая голов. Стучали лопатами, выгребали песок руками и касками. Поскорее забраться под корни деревьев, поскорее набросать перед собой брустверы.
Воронцов тоже орудовал саперной лопаткой, подравнивая угол пулеметного окопа. ДШК уже стоял под плащ-палаткой на дне неглубокой ячейки. Снег засыпал его, как будто совсем ненужный предмет, который в ближайшее время вряд ли кому понадобится. Но именно на 12,7-мм пулемет и надеялся Воронцов в предстоящем бою. На расчет осторожного Храпунова да на бронебойщиков Зиянбаева. Артиллеристами управляли свои командиры.
Когда окоп был почти готов, Храпунов принялся вырубать нишу. А через полчаса они вчетвером, бросив лопаты, подняли тяжелый ДШК и установили его на площадку. Бруствер перед стволом убрали. Ствол свободно ходил над самой землей, сантиметрах в десяти. Бруствер и остатки земли закидали снегом. Все. Оставалось ждать.
Как это все напоминало Воронцову октябрь сорок первого года! И запахи те же. И так же надсадно дышат в соседних ячейках бойцы. И тот же блеск в их глазах. И тот же гул в глубине лесного проселка.
– Танки! – пронеслось над наспех отрытыми и кое-как замаскированными окопчиками Восьмой роты.
– Без приказа огня не открывать! Сигнал к началу огня – зеленая ракета! – крикнул Воронцов и потряс над головой своим тяжелым «ТТ». – Сидеть тихо! Бронебойщикам приготовиться!
Глава двадцать вторая
Беда не ходит одна. Похоронили Анну Витальевну. Отвезли гроб на озеро. Выдолбили в мерзлой земле могилу. Монах Нил прочитал над телом молитву. Петр Федорович и Зинаида вернулись с хутора и принялись за привычную каждодневную работу. Но тут в Прудки наведался районный оперуполномоченный НКВД лейтенант госбезопасности Флягин. Приезд его был связан с тем, что на ферме пало два теленка. Оба из группы Зинаиды.
Петр Федорович встретил оперуполномоченного на крыльце правления, как встречал когда-то таким же метельным днем на школьном крыльце начальника жандармерии господина Штрекенбаха. И так же, как Штрекенбаха, он угостил лейтенанта госбезопасности Флягина самогоном с солеными грибочками. Правда, тот, увидев на рабочем столе председателя походную сервировку, вначале вроде даже оробел, потоптался, видать, соображая, как поступить, потом выразительно посмотрел на Петра Федоровича и сдержанно кивнул:
– А
– Так именно это, товарищ Флягин, я имел в виду. А то, знаете, ноги застудите и всякое такое… – И Петр Федорович кивнул на хромовые сапоги оперуполномоченного. – Сапожки-то у вас, товарищ Флягин, можно сказать, не по сезону. Вот то-то и оно…
Петр Федорович суетился вокруг стола, уже понимая, что вроде живец оказался гожий и что, похоже, клюнуло. Теперь подавай Бог терпенья и сноровки выдержать все до конца и на этот раз.
За первой, как и следовало ожидать, легко пошла вторая. Первача Петр Федорович принес отменного. Таким бы самого дорогого гостя встречать. Получалось, что вот он и пожаловал.
– Что-то ты, председатель, мало пьешь, – заметил, опорожнив третью рюмку, оперуполномоченный. – Задумал что? А? Думаешь споить меня? От дела отвести? – И прищурился, как будто увидев вдруг прицел своего нагана, который ребристой затертой рукояткой с вороненым стальным колечком выглядывал из кобуры.
– Да что вы, товарищ Флягин, и в мыслях такого не держу. Дело есть дело. Каждый из нас делает свое дело. На благо советской родине. Для фронта стараемся. Все для фронта, все для победы. Солдат-то в окопе должен быть сыт, обут, одет.
– Это оно так, Кондратий Герсимович. Да только у меня по поводу работы вашего хозяйства в направлении обеспечения, так сказать, фронта иные данные.
Ладно, пусть выговорится. Тут перечить нельзя. Слушать, соглашаться и подливать в рюмку первача. Этот вроде и не такое свиное рыло, как господин Штрекенбах. Но пережили и того, и этого, даст Бог, он как-нибудь управит без особых осложнений. Так думал Петр Федорович, закусывая соленым грибком и не чувствуя ни вкуса груздя, ни хмеля самогонки.
– Как фамилия доярки? – спросил оперуполномоченный и по-хозяйски выбросил вперед ногу, скоблянул по полу каблуком с подковкой.
И только теперь Петр Федорович по-настоящему разглядел его сапоги. Высокие, на хорошей колодке, они плотно и фасонисто облегали ногу. Такими на складе не разживешься. Даже если там у тебя все начальство в кумовьях. Явный индпошив. И мастер, каких поискать. Такие берут за работу дорого. Только для состоятельных клиентов.
– Фамилия? – переспросил председатель.
– Да, как ее фамилия? В чьей группе падеж? Ты, кстати, выяснил все обстоятельства? Что это? Преступная халатность? Вредительство? Саботаж поставок? Все для фронта… – И оперуполномоченный вдруг в упор уставился на Петра Федоровича. – Для немцев, Петр Федорович, небось лучше тут старались?
– Мы скот угнали, – спокойно ответил председатель. – Немцам ничего не досталось. Мы директиву райкома и райисполкома исполнили в полном объеме, товарищ Флягин.
– Знаю я, знаю, как вы тут директивы исполняли.