Встречный марш
Шрифт:
Царь-освободитель покидал город, из которого на Русь пришел свет христианства. Впереди траурной процессии телеграфной молнией было отправлено распоряжение нового императора. Любовница Александра II, княгиня Екатерина Долгорукова получила пожизненную пенсию, но жить она со своими детьми должна теперь вне пределов Российской империи.
Ровно в полдень, при большом стечении народа, гроб с телом покойного императора, доставленный от Святой Софии на орудийном лафете, запряженном восьмеркой коней в траурных попонах, был погружен на катер и переправлен на борт большого противолодочного корабля «Североморск». Несмотря на изнуряющую августовскую жару, народу на набережной было столько, что яблоку негде было упасть. Рыдал траурными маршами духовой оркестр, бились на ветру приспущенные андреевские
Впереди был Петербург, где начиналась Большая Дипломатическая Игра. Захваченное в бою надо было защитить и укрепить, а полученные преимущества — реализовать. Вместе с российским императором и главой Югороссии в Санкт-Петербург отправлялись несколько специалистов из ведомства полковника Бережного и приписанный к «Североморску» взвод морской пехоты, по «совокупности дел» поголовно блистающий новенькими георгиевскими крестами, врученными императором Александром III. Не был забыт и их командир, старший лейтенант Синицын, которому император лично повесил на грудь орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия IV степени.
— Так ему потом легче будет разговаривать с будущим тестем, — заметил потом император адмиралу Ларионову. — И кроме того, этот молодой человек мне нравится. Заслужил. Храбр, умен и в решительный момент не мешкает. Быть ему, Виктор Сергеевич, генералом, если, даст бог, доживет. А какие шекспировские страсти, какая горячая любовь. Невеста мила, а жених отважен и умен. Будь у Шекспира такой Ромео, то все кончилось бы благополучно.
— Да и наша Джульетта не похожа на шекспировскую, — пожал плечами адмирал Ларионов, глядя на уходящий вдаль Константинополь. — Впрочем, годков ей столько, сколько было невесте Ромео. Но это в Италии четырнадцатилетняя девица считалась уже невестой на выданье. А Ольге пока рановато думать об этом. Поэтому-то я и взял Игоря с собой. Пусть они побудут в разлуке. Недолгой, но все же… Как сказал кто-то из наших современников: «Не бойтесь расставаний! Разлука уменьшает умеренную любовь и увеличивает сильную, подобно тому, как ветер тушит свечу и раздувает пламя».
— А ведь хорошо сказано, — восхитился император. — Вы, Виктор Сергеевич, как всегда, правы… Похоже, что и вас в свое время коснулась пламенная страсть?
— Было, — лаконично ответил царю адмирал, — когда-нибудь я вам расскажу эту историю… Сейчас что-то нет настроения… Что же касается наших влюбленных, то пусть они потерпят еще годика два, уму-разуму наберутся…
Я вот слышал, что образование у Ольги домашнее, а значит, ей не только надо повзрослеть, но и подучиться, — адмирал усмехнулся. — Великая княгиня Болгарская возится с ней, как со своей младшей сестрой, да и в госпитале ее любят. Добрая она…
— А зачем женщине образование? — удивился Александр III. — Они и без него прекрасно обходятся.
— Эх, Александр Александрович, — усмехнулся адмирал, — вы не знаете, что две самых важных в жизни государства профессии в наше время — медицинская и учительская — почти исключительно женские. Ведь и Еву Господь сотворил последней, с учетом ошибок, допущенных при изготовлении Адама. Если женщина не показывает своего ума, то это не значит, что она глупа, это значит, что она умна вдвойне.
Тем более что все те планы индустриализации России потребуют ликвидации неграмотности по всей стране. Переход от сохи хотя бы к двухлемешному плугу потребует всеобщего начального образования. Учиться, учиться и еще раз учиться — так говаривал известный у нас классик, который здесь готовится к поступлению в гимназию. Чем сложнее мир вокруг, тем большее от людей требуется образование.
— Вот, Виктор Сергеевич, — пробасил император, — как вы ловко свернули на всеобщее образование. Хоть я и понимаю вас — без машин теперь никак, но все же не по душе мне это. Хотя, наверное, придется учиться. Даже мне. Царям многое приходится делать из того, что им не по душе. Но и опасности нигилизма тоже недооценивать не стоит.
— Конечно, нигилизм и терроризм, который выйдет из этого самого нигилизма, не стоит недооценивать, — согласился адмирал Ларионов, — только мы с этим явлением знакомы и знаем,
— Вы хотите переделать моих генералов в учителей? — саркастически спросил император. — Только это уже было… Помните, как у Грибоедова:
Фельдфебеля в Вольтеры дам, Он в три шеренги вас построит, А пикнете, так мигом успокоит…— Нет, я имел в виду совсем другое, — ответил адмирал Ларионов. — Учить наукам детей в школах и гимназиях надо преподавателям, хорошо знающим свой предмет. Но кроме них неплохо бы, чтобы существовал предмет, который назывался «Первоначальная военная подготовка». Нет, это не гимнастика, которую сейчас преподают в некоторых школах. Тут нужна не только тренировка для тела, хотя и она не помешает. Нужна закалка духа, умение подчиняться и сдерживать свои эмоции и желания. И вот здесь очень пригодились бы бывшие офицеры, вышедшие в отставку по возрасту или ранению. Пусть они своим поведением подадут личный пример юношеству. Поверьте мне, те юноши, которые научатся любить свою Родину, гордиться ею и уметь ее защищать, уже никогда не подадутся в нигилисты.
— Возможно, Виктор Сергеевич, что вы правы, — задумчиво проговорил император, глядя вдаль. — Этот вопрос важен и неизбежен, и стоит его как следует обдумать…
Адмирал Ларионов немного помолчал, а потом сказал:
— В общем, Александр Александрович, берите за основу прусскую систему образования, которую впоследствии превратили в советскую систему. Не прогадаете. Она как раз заточена под быстро растущее государство. Именно она помогла нам создать систему образования, которую считали в свое время лучшей в мире. Работа гигантская, но без нее у России не будет ни нормальной промышленности, ни армии, ни флота, ни даже нормальной деревни. Без нее нас просто сомнут — не поможет никакой Континентальный Альянс. Иначе опять кому-то придется за десять лет пытаться пробежать столетний путь. А учительский корпус мы вам обучим, тем более что и в Югороссии и в Болгарии проблемы схожие.
Император щелкнул крышкой часов.
— Да, Виктор Сергеевич, вы меня убедили. Буду думать о сказанном вами. Но хоть и занятно было с вами поговорить, а время обеденное. Ведите на камбуз, будем снимать пробу.
9 августа (28 июля) 1877 года, два часа пополудни.
Югороссия, Константинополь, дворец Долмабахче
Рафаэль Семмс, адмирал флота Конфедеративных Штатов Америки
После того как меня вынудили участвовать в пьянке с президентом Грантом и его прихлебателями, югоросский канцлер Александр Тамбовцев распорядился выделить мне во дворце Долмабахче рядом с апартаментами президента Дэвиса и генерала Форреста гостевую комнату и перенести туда практически все мои вещи. До меня тут жил какой-то британский советник султана, так что обставлено все было в соответствии со вкусами истинного джентльмена.
Придя на новое место жительства, я обнаружил там большую часть своего гардероба и, между прочим, белую парадную адмиральскую форму — чистую, выглаженную и, как положено, накрахмаленную. Она висела на своем месте в шкафу.
Судя по всему, моим переездом занимались люди из югоросского Кей-Джи-Би, поскольку на старом месте в живописном беспорядке были оставлены кое-какие мои старые вещи — так, чтобы для посторонних создавалось впечатление, что я все еще там живу. Большие хитрецы, и не этому алкоголику Гранту их раскусить.