Встречный ветер
Шрифт:
Второй мужчина, в белой тенниске, почему-то быстро вскочил и скинул с абажура лампы полотенце. Ярко брызнул электрический свет и заиграл на стенках, выкрашенных в голубой цвет, на оконных фрамугах, на столе, где лежали в веревочной сетке две дыни и рядом с ними поджаренная курица. Под абажуром вихорьком закружились ночные бабочки.
– Эти ночные гости опять налетели, - глядя на бабочек и поглаживая гладко выбритую, с высоким лбом голову, спокойно проговорил мужчина в белой тенниске.
– Милости просим, товарищ офицер,
– Просто знакомый. Недавно мать здесь комнату снимала.
– Мы тоже курортные, порхаем, как эти бабочки... Смотрите, сколько всяких букашек полно на огонек летит, вроде нашей мошкары на Урале.
Высоколобый оказался более приветливым и радушным, чем большеносый кавказец. Засунув руки в карманы, он исподлобья наблюдал большими круглыми мутно блестевшими, как у свирепого быка, глазами. По его взгляду было видно, что он сердит и недоволен. Визит офицера смутил их обоих, явно нарушив вечернюю задушевную беседу.
– А вы тоже с Урала?
– улыбаясь, спросил Петр у горбоносого.
– Нет. Мы здесь, в горах, живем.
Высоколобый снова засуетился, настойчиво предлагая придвинуться к столу и закусить. При этом он все время улыбался поджатыми губами, стянутыми у подбородка морщинами.
– Дыньки не хотите? Великолепнейшее творение природы, сорт знаменитый, наша матушка "колхозница". А какой аромат! Прелесть! У нас дома этого пока нет.
– Почему же? На Урале растут и арбузы и дыни, - возразил Петр.
– Извините, это на Южном, а на Северном мало, да и еще рано сейчас, не вызрели. Когда же я оттуда уехал?
– потирая висок, многозначительно задумался высоколобый.
– Да уж десятый день. Не заметишь, как и отпуск пролетит...
– Значит, с Урала?
– словно желая заглянуть в душу этого суетливого, чересчур словоохотливого курортника, снова спросил Петр.
– Коренной тагилец. Все-таки разрешите угостить вас дыней! Вот той, что побольше да поспелее.
– Спасибо, я не хочу. Извините, что побеспокоил...
– Ну, что там! Чем же вас тогда угостить? Вина предложить не осмеливаюсь. Знаю, что служба у вас строгая.
Горбоносый подошел к столу и выкатил из сетки дыню. Подержав ее в смуглой большущей руке, положил на тарелку. Косясь на офицера угрюмым взглядом, он медленно, с расстановкой проговорил:
– Слушай, друг, пачему не хочешь? Хароший дына.
Пыжиков вновь поблагодарил и отказался. Ему почему-то неприятна была встреча с этими людьми и противна суетливая назойливость высоколобого. "Забавная компания, - усмехнулся Петр.
– Два сапога на одну ногу!"
Разговор как-то иссяк и прекратился. Все трое чувствовали себя напряженно и неловко. Пыжиков сидел как на иголках и злился, что испортил людям ужин. Хотелось встать и уйти, но уходить было поздно и некуда.
В другой раз посидел бы, поговорил с людьми, о многом
Это вынужденное знакомство прервалось возвращением хозяйки дома. Петр с облегчением вздохнул.
Как и следовало ожидать, Мария Дмитриевна встретила Петра с обычным радушием. Она провела его в большую" с выходящим на веранду окном комнату и, усадив на диван, сразу же затопила его словесным потоком пустяковых воспоминаний о матери. Однако Петр вежливо сослался на усталость и попросил приготовить ему постель.
– Извините, дорогая Мария Дмитриевна. Совсем измотался, только бы добраться до подушки, - расстегивая воротник гимнастерки, сказал Пыжиков.
– Что же это вы, голубчик?
– заахала Селихова.
– Служба такая... Уже двенадцать, - посмотрев на часы, ответил Петр.
– Скоро должна прибыть за мной машина с солдатами.
– Ах, боже мой! Да вы хоть скушайте что-нибудь.
– Немного, пожалуй, можно, - согласился Петр, вспомнив, что он с утра ничего не ел.
Мария Дмитриевна вскочила и побежала на кухню готовить ужин.
Петр слышал, как курортники, гремя топчанами, которые, как в общежитии, всегда приготовлены расчетливыми хозяевами для многочисленных гостей, укладывались спать и тихо, но, видимо очень горячо, о чем-то меж собой спорили. Петра они уже не интересовали.
– Нам надо быстро уходить, Семион, - склонившись к своему партнеру, шептал горбоносый.
– Ты слышал, что он сказал хозяйке?
– Да, - соглашался высоколобый, держа в руках термос с длинным наплечным ремнем и опустив на пол ноги в желтых на толстой подошве ботинках.
– Он говорит, что скоро будет машина и солдаты... Что это значит? Это значит, что он хитрый человек, играет с нами, как кошка с мышками...
– Молчи!
– схватив горбоносого за руку, просипел Семион.
– Ты ведешь себя, как настоящий болван. Почему ты с этим офицером разговаривал по-хамски?
– Дед мой - дагестанский князь, отец - тоже, я - гордый человек, нанимаешь? Я ненавижу их, пусть будет это мальчишка или офицер. Надо уходить, Семион. Он все узнал.
– Посмотрим. У нас еще есть время. Есть и термос. Вот швырну его и от этой хатки ничего не останется.
– Тогда мы тоже сдохнем...
– Нет. Я умею бросать лучше, чем ты думаешь. Послушаем, подождем, что будет дальше. Только без паники. Я бывал не в таких переплетах... Тихонько подойди к окну и взгляни, что делает этот юноша.