Встретились два одиночества
Шрифт:
– Ты слишком юн и склонен к излишнему идеализму. Не идеализируй меня, пожалуйста?
– Выдохнул мерцающий в губы эльфа сразу после поцелуя.
– Слышали бы тебя мои подчиненные, - усмехнулся тот, - Или... мой отец. Не смотри так. Он невиновен. Вас обоих обманули. Впрочем, не только вас.
– И тебя?
– Представь себе, и меня, и даже моего младшего брата, с которым сейчас Мурзяс занимается.
– Надеюсь, не только
– О, да! Давно пора.
– Камюэль на мгновение отвел глаза, посмотрев куда-то за плечо мерцающего, - раз уж мне так и не удалось найти к Тарэлю подход.
– Хотелось бы узнать подробности, - обронил Ефимисюкерус, проведя раскрытой ладонью по крепкому эльфийскому бедру.
– Неа, - с явным наслаждением протянул на это Камюэль. Выждал, но, когда не добился ничего, кроме терпеливого взгляда, провокационно улыбнулся и снова потянулся к чужим губам, шепча прямо в них, - Сначала ночь любви, потом серьезные разговоры.
– А ты не пристрастился?
Но эльф не посчитал нужным дать прямой ответ на поставленный вопрос. Вместо этого он прижался к мерцающему всем телом, буквально вплавился в него. И не отрывая горячего взгляда от лица желтоглазого, зашептал хрипло и отрывисто, так несвойственно для себя:
– Был момент, когда я решил, что ты в своем праве. И хорошо запомнил то, что испытал, когда представил, что ты исполнил свою угрозу, и я окончательно лишился тебя. Снова жить в беспросветном одиночестве...
– он не смог договорить. Оборвал себя. Закрыл глаза и замер, тяжело дыша. Признание далось серому кардиналу нелегко. Он никогда в жизни ни перед кем так не открывался.
– Ты никогда не был один, если мне не изменяет память. Все твои любовницы...
– мерцающий осекся, когда услышал хриплый и злой смех оппонента.
– Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время для запоздалой ревности?
– Полоснув по нему взглядом, выпалил эльф.
– Возможно, - легко согласился мерцающий.
– Но, знаешь, я все равно ревную. Может быть, это что-то значит?
Эльф пораженно замер, но не придумал ничего лучше, чем включится в игру. Флирт - это так увлекательно, когда сам уже почти упираешься бедрами в письменный стол, и чужие, сильные ладони держать тебя так крепко, что в любой момент могут на него усадить и... почти сразу найти себе еще более увлекательное занятие. Как же это... возбуждает. Да, это, определенно, самое правильное слово.
–
– Я даже представить себе не могу...
– мерцающий перестал улыбаться, голос его зазвенел от напряжения, когда он озвучивал свое личное признание. Признание, о котором пожалел, как только произнес: - ... как я жил без тебя?
– Он спохватился, хотел что-то добавить, возможно, даже опровергнуть ранее сказанное, но эльф это понял и не позволил ему отказаться от собственных слов.
– Молчи, - приказал он таким повелительным тоном, который безотказно действовал на подчиненных.
Прижал тонкие пальцы к губам мерцающего. Они какое-то время смотрели друг на друга, силясь выразить одними глазами тот ураган чувств, что бушевал между ними. А потом начали целоваться. Крепко, мокро и по-настоящему. Как мальчишки, впервые дорвавшиеся до взрослой любви. Как взрослые мужчины, сошедшие с ума и окончательно впавшие в детство, когда осознали, что это не просто страсть. Не просто стремление насытиться друг другом телесно, но и глубокая, духовная связь, от которой уже не получится отказаться. Слишком больно, слишком по живому, да еще и тупым ножом. Лучше вместе. Лучше навсегда. Вот только...
– Фима, там Ир говорит, что Камю...
– раздалось от двери.
Так не хотелось прерывать поцелуй, но пришлось. В дверях стоял психолог.
– О, - парень скорчил просто непередаваемую мину, - я позже зайду. Приятно провести время, - и все было просто отлично, если бы этот человеческий мальчишка не ухмыльнулся, уже закрывая за собой дверь. Вот же угораздило именно ему заглянуть в столь неудачный момент.
– Если бы это был Ириргавирус, было бы хуже, - пробормотал Пестрый, нетерпеливо целуя Барсима в шею. И тут же рывком усадил его на заранее облюбованный стол.
Разомлевший эльф сразу и не заметил, что последнюю фразу озвучил вслух. Мерцающий улыбнулся, встретившись с его потрясенным взглядом. И сказал:
– Все нормально, если ты такой несдержанный только со мной.
– Что-то я раньше не замечал за тобой таких собственнических порывов.
– Просто хорошо шифруюсь.
– Ох, уж мне эти словечки из мира Андрея!
– Не привередничай, когда тебя раздевают.
– Раздевают - оно, конечно, хорошо. А когда будут любить?
– Уже. И не надейся. Теперь не отвертишься.