Встретимся на балу-с

Яги Ангелина

К сожалению, молодой граф и посол вернулись с балкона очень поздно, и они не смогли принять участие в этом замечательном танце, но кадриль скоро заканчивается, и потому они смогли бы пригласить кого-нибудь на котильон, который будет следующим! Только успели Рампо и Миллер подойти к остальным послам, как звуки инструментов стали затихать, а пары – медленно останавливаться. Они поклонились друг другу и направились в разные стороны; мелодия кадрили сменилась обычной медленной игрой на скрипке, а люди стали перешептываться

между собой. Милорд Фрэнсис подошел к приглашенным иностранцам и с помощью Макса перевел им приглашение на следующий танец. Фукудзава отказался от данного предложения, аргументируя это тем, что он слишком устал с дальней дороги. Лекарь Ёсано с радостью приняла приглашение, уговорив и Куникиду станцевать с ней в паре: она была так настойчива, что Доппо просто не имел никакой возможности отказать ей.

– Я не умею танцевать. – отрезал Эдогава, поворачиваясь к Шмидту и смотря на него по-прежнему зажмуренными глазами. – И вообще, церемониймейстер попросил меня удалиться на балкон, чтобы избавиться от принесенных сладостей, пока меня никто не заметил. Здесь есть стол, набитый разной едой, но Мистеру… не знаю, как его зовут, не понравилась моя пастила, так что извините, Шмидт-сан. Я вынужден отказать.

– Милорд Рампо вынужден отказать вам, граф Шмидт, из-за отсутствия белых перчаток и неумения танцевать. – дослушав речь посла, перевел Фрэнсису Миллер.

– Ох… – разочарованно выдохнул хозяин бала, – Это прискорбно, милорд Рампо, но, надеюсь, на следующий бал вы несомненно принесете лучшие белоснежные перчатки из первосортной лайки! – он захохотал и взял бокал с шампанским с подноса официанта, проходящего мимо. – предлагаю отведать наше шампанское, Мистер Фукудзава, Мистер Рампо.

Джонатан перевел и эти слова милорда, прося прощение за будущее временное отсутствие: он собирается станцевать котильон с графиней Джонс – давней знакомой, которая также увлекается литературой и иногда пишет свои рассказы, давая на печатание в журналах через Миллера. Писатель увидел лишь то, как Эдогава и Юкичи брали по бокалу игристого шампанского с тысячами игривых пузырьков внутри, и поспешил скорее пригласить миледи Луизу на танец, пока ее карне на строчке возле котильона не заняло имя другого молодого человека. Девушка как раз рассказывала эсквайру Хорсу о последнем рассказе, который она вскоре собирается печатать в популярном журнале, как их беседу прервал Макс, подойдя к паре и низко поклонившись. Он почтительно поздоровался с обоими из присутствующих и пригласил девушку на танец, протягивая ей руку в белоснежной перчатке, которую успел надеть по пути.

Он знал, что в данный момент Джонатан-старший и Миссис Миллер наблюдают за ним возле стола с закусками, делая вид, что обсуждают данный вечер с другими вельможами. Грозный ледяной взгляд отца Миллер не мог не почувствовать, отчего он воспринимал

котильон с мисс Джонс как свой непосредственный долг. Конечно, это даст отцу шанс на то, что его чадо собирается сделать предложение своей давней знакомой, раз он зовет ее на такой… интимный танец. Но Макс знал: Луиза прекрасный друг, который понимает положение писателя и оттого не прочь сыграть на публику увлеченную им девушку, – хоть это и может стоить ей собственной репутацией, когда обман раскроется.

Пары выстроились в два ряда – встали друг напротив друга – и стали ждать начала мелодии. К началу произвели свою свирель флейты и неторопливые, но плавные гобои. За ними последовали неутомимые скрипки – спутницы каждого бального танца. К их забаве присоединяется мелодичный, скромный, но вальяжный раскат клавишных, дававший приглашение к началу игры. Пары подняли сомкнутые руки и пошли на тех, что стояли напротив них. Джонатан и Джонс были третьими, и они уже были наготове пройти под поднятыми руками противостоящих им людей и провести под своими руками других.

Рампо с интересом смотрел на то, как Миллер танцует со знакомой, как он искренне улыбается ей и радуется торжеству, происходящему в данный момент на балу. Это так разнится с тем, что Эдогава мог наблюдать на балконе, когда они сидели наедине, что… это просто безумно заворожило его, ведь те маленькие ямочки, появлявшиеся на его бледной коже, то трепетание фалды его сюртука в такт движениям, – все это было так живо и искренне, по сравнению с натужностью окружавших их людей, их плоскостью и искусственностью… Брюнет расспрашивал переводчика, подошедшего к Фрэнсису, об этом танце, и тот, конечно же, рассказал ему основные традиции этого танца. Конечно, первым делом переводчик рассказал о том, как молодые люди обожают признаваться в любви во время этого интимного танца, ведь он может затянуться до самого конца бала! Он упомянул и о любви молодежи к введению новых элементов: из вальса, мазурки, полонеза… Танец отличается своим непостоянством, вольнодумством, решимостью и азартом! Рампо даже подумал на минуту, что ему следовало бы согласиться принять в нем участие, ведь остались стоять только он, переводчик и Фукудзава.

За Максом также наблюдал не только японец, но и его собственный отец, который пытался держаться поближе к сыну, чтобы дать советы касательно юной леди, с которой его сын кружился в прекрасном танце. Джонатан-старший одобрительно улыбался – как и Миссис Миллер – своему чаду, пытаясь всем видом показать, что он доволен его выбором и рад, что Миллер-младший наконец раскрыл глаза и отбросил в прошлое свои глупые выдумки. Его движения стали легкими, плавными и точно невесомыми! Радость заполонила Миллера-старшего, когда он смотрел на искренне радостного сына, веселящегося с Мисс Джонс.

Конец ознакомительного фрагмента.