Встретимся у кромки миров
Шрифт:
– Кира, как это понимать? Почему в окно? Что на тебе надето? – ба подошла, когда я поднималась после неудачного падения. Слетело полотенце, открыв пук спутавшихся волос. Она взялась за край дождевика и тот распахнулся. У двери обе соседки охнули.
Я посмотрела на себя. Голое тело, грязные трусы, кровоподтеки на ногах от камней, по которым меня валяла волна.
Ужас. Что они подумают?
– Ба,
Бабушка обернулась к товаркам, те стояли, переглядываясь и прикрывая рот руками в деланном ужасе.
– Ничего такого! Я была с Ингой…
Договорить мне не дали, старухи закудахтали и попятились. Потом, наскоро распрощавшись с бабулей, вышли на улицу.
Я стояла ни жива, ни мертва. Что сейчас будет? Ба расстроилась. Соседки всем кости моют, а тут лакомый кусочек поднесли. Еще забралась в дом через окно, дура! Хотела как лучше.
Ба не возвращалась. Пошла искать. Она была в своей комнате, сильно пахло валерьянкой.
Я испугалась за нее, затараторила, стараясь быстро выложить свои приключения: от нечаянного купания в море до переодевания на мельнице.
Тут заметила тень – возле открытого окна кто-то был, но когда высунулась, увидела только качнувшиеся ветки жасмина. Ба устало села на кровать, я возле нее и крепко обняла.
Тревожно. Знала, что не совершила ничего предосудительного, но было очень неприятно. И зачем при старухах упомянула Ингмара?
– Ба, что теперь будет? Может пойти и сказать всем, что, честное комсомольское, ничего плохого не было?
Утром разбудили возбужденные голоса. Отец был зол, тетка уговаривала сначала разобраться.
Что случилось? Сон как рукой сняло.
Успел только подняться и одеть бриджи, как дверь в комнату распахнулась, и у порога появился отец. Руки были сжаты в кулаки. За спиной стояла тетка и держала его за плечи. Как будто могла остановить!
– Где. Ты. Был. Вчера.
Ого! Отец в крайней степени ярости.
– На танцах.
– Не придуривайся, ты прекрасно понимаешь о чем я! После танцев. Я видел твою одежду.
– Помог Кире, ее сбила волна. Я вытащил.
– А потом?
– Домой пошли.
– Не ври! Ее разорванное платье нашли на мельнице! Почему она пришла домой голая и вся в синяках?
От нелепости ситуации у меня пропал голос. Вовремя. Сейчас лучше промолчать. Чтобы не говорил, испорчу положение еще больше. Надо чтобы отец успокоился и смог трезво рассуждать.
Кто довел его до белого каления? Откуда ужасные домыслы? Собравшись с духом, произнес:
– Папа, я все объясню. Только не сейчас. Сначала должен увидеть Киру.
– А вот этого не будет! Запрещаю подходить к ней!
Взяв себя в руки, отец продолжил:
– Сейчас я еду на станцию купить
Развернувшись и чуть не опрокинув тетку, он вышел на улицу. Там стоял велосипед, который отец вывел за калитку, буркнув что-то резкое соседям, облепившим забор.
Сел на кровать и беспомощно посмотрел на тетку.
– Что случилось?
– Иди мойся, болячки твои зеленкой намазать нужно. Воды нагрей!
Это она уже вдогонку кинула. Как была – в дурацком дождевике, поставила на огонь бак, приготовила таз, мыло и стала распутывать волосы. Вода почти закипела, когда у двери раздался стук. Не стала выходить, хватит, все, что ненужно уже показала. Ба кряхтя и вздыхая дошла до двери.
Там стоял дядя Иван. Он был главным в нашем поселке. Ба молча смотрела на него.
– Пелагея, – кашлянул тот, провел рогаткой пальцев по усам, – я все знаю. Надо в милицию обратиться. Пусть Кира не моется, так поедет. В районе ее осмотреть должны. Собирайтесь. Сейчас машина подъедет.
Я стала открывать дверь, чтобы разубедить его, но бабушка с силой захлопнула, чуть не прищемив мне нос. Вжавшись в косяк, где была небольшая щель, попыталась рассмотреть, что происходит, но кроме бабушкиного платка в поле зрения ничего не попадало. Прижалась ухом и расслышала, строгий голос ба:
– Никуда Кира не поедет. Не было ничего.
– А разве сынок Боргманов не снасильничал? Парни на мельницу сбегали, доказательство нашли – платье разорванное. Его сегодня на внучке твоей видели. Как в район съездим, заявление напишем, мальчишку заберут.
– Ты, Иван, русский язык хорошо понимаешь или тебе на лапландском сказать? Ничего не было. Кира в порядке. Ингмар ее спас, когда тонула. Все. И остальным скажи, чтобы зря языками не мололи.
– Как хочешь, Пелагея, как хочешь. Но зачем парня покрываешь? Или замысел какой есть?
– Не заставляй меня, Иван, ухват взять. Иди. Сам не болтай и другим накажи.
– На каждый роток не набросишь платок.
Было слышно, как ба закрывает дверь на засов. Появилась на пороге кухни и посмотрела в мои несчастные глаза:
– Не бойся, Кирюша, отобьемся.
Я облегченно вздохнула и обняла свою любимую бабушку.
– А телеграфировать маме будем? – на всякий случай поинтересовалась.
– Причина есть?
– резонно спросила ба, – Нет? Значит не будем.
Закрыла окно, занавесила его и стала помогать снимать дождевик, а потом долго мыла меня в тазу.
Чистая, измазанная зеленкой, засыпала на кровати, только что застеленной хрустящими от крахмала простынями, измученная прекрасно начавшимся и нелепо завершившимся днем моей первой любви.