Встретимся у кромки миров
Шрифт:
– Я был, но…
– Одни говорят, что ты ее изнасиловал, другие опровергают…
– Хоть кто-то умный!
– Другие опровергают, уверяя, что она спровоцировала тебя неподобающим поведением.
– Скажи, Марта, ты сама веришь этому?
Она, конечно, не верила. Опустила глаза и почти шепотом произнесла:
– Кто-то вымазал дегтем дверь Киры.
Задохнулся от несправедливости.
– Сейчас я должен быть с ней! Отпусти меня!
– Ты не понимаешь, в каком положении оказался! Иван верит, что они покрывают тебя, пытается
– Марта, прошу, сходи к ней! Объяснись, успокой.
– Ингмар, забудь! Ты скоро уедешь, сплетни утихнут. А сейчас ни шагу за дверь. Не зли отца.
Застонал от бессилия. Ну как не понимает! Не смогу забыть. Я… люблю Киру! От осознания этого, в голове прояснилось и пришло очевидное решение. Надо бороться!
Глава 6
Кто уверен в себе, тому чуждо чувство страха.
А так как предающийся печали испытывает также страх,
то отсюда следует, что храбрость с печалью несовместима.
Цицерон Марк Туллий
– Ба, а что будем делать с дверью?
– Соскребать сейчас бесполезно, опять намажут. Поэтому простыню наброшу. Днем не подойдут, побоятся – я с лопатой у двери встану. А до ночи что-нибудь придумаем. Ну, что Кирюха? Повоюем?
– Повоюем!
После чашки чая, которую выпила с удовольствием из-за поднявшегося настроения, пошла выбирать одежду.
– Ты куда собралась? – ба внимательно следила, как я вытаскиваю из шифоньера сатиновые штаны и майку.
– К Инге схожу. Видишь, специально шаровары надеваю, чтобы удобнее было по заборам лазить. Беднягу закрыли, наверное. Иначе давно бы здесь был. Я его с детства знаю.
– А теперь взрослая, что ли? – усмехнулась бабуля, помогая заправить майку.
– Теперь взрослая. Со вчерашнего дня, – прыгая на одной ноге, сообщила ей, – Куда подевался второй? Не видела?
Ба подпихнула ногой сандалик.
Скрутив косы в тугую баранку, нацепила панаму.
– Хороша!- протянула бабушка, – Ты действительно на войну собралась?
– Ага! Ну, раз ты лопату себе оставляешь, можно я ухват возьму? – с удовольствием посмотрела, как у нее открылся от удивления рот.
Прошла на кухню, подцепила ухват, потрясла им, как копьем, и двинулась к выходу. Оглянувшись на застывшую бабулю, подмигнула и открыла настежь дверь.
– Ну, кто смелый! Подходи!
Тетка была гренадерского роста. В нашей семье все немаленькие. Порода такая. Викинги! Поэтому, улучив минуту, когда Марта вышла во двор покормить кур, проскользнул в ее комнату. Не знаю, здравая эта мысль или нет, но попробовать стоит.
– Так и знала,
Услышав теткин голос, подскочил от неожиданности. Был уверен, что один в комнате. Довольное лицо Марты смотрело на меня с улицы. Ее шляпа с широкими полями закрывала пол-лица. Подошел и сдернул нужную мне вещь.
– Подожди, сейчас помогу, – тетка исчезла за окном.
Открыв шкаф, стала перебирать вешалки с вещами.
– Эта подойдет, – показала темную юбку, – вот еще жилет и рубаха с рукавом.
И стала все надевать на себя поверх платья, которое с утра было на ней.
Я опешил. Что надумала? Не поняла, что для себя одежду готовил, чтобы обрядиться ею?
– Эх, молодежь! Учить вас надо! Видел, сколько соседей на улице отирается?
Я кивнул.
– А тут я кур покормлю в юбке и жилете, потом в дом зайду, там ты быстро переоденешься и направишься с ведром прямиком к колодцу. Так правильно будет? А если по твоему сделать, то люди решат, что у них в глазах двоиться: Марта в платье кур кормит, а другая в юбке через забор лезет.
Обескуражено почесал в затылке. Хорошая у меня тетка. Просто отличная!
Как только показалась на улице, все расступились. На всякий случай сделала выпад ухватом в сторону толпы. Кто-то вскрикнул. Победно положила его на плечо и двинулась в сторону дома Ингмара. Соседи провожали меня взглядами из-за своих заборов. Бабка Нюра, одна из вчерашних товарок, юркнула в кусты.
– Так, запомню, кто боится в глаза смотреть!
Проходя мимо дома бабки Настасьи, специально древком ухвата прошлась по всему штакетнику. Грохот стоял знатный!
Настасья высунулась в окно, не понимая, что происходит. Я остановилась напротив, вскинула ухват, как ружье и прицелилась в подслеповатую бабку.
– Боже ж ты мой! – вскрикнула та и попыталась спрятаться за косяком.
– Говори, бабка, кто дверь испоганил! Иначе стрелять буду! Ты же знаешь – я юный ворошиловский стрелок!
– Кира, доченька! Не стреляй! Это не я! Это подружка твоя Галка!
Я растерялась, опустила «ружье».
– Как, Галка? Врешь!
– Я ей деготь сама дала. А она в обмен указала, где следы твоего позора искать!
– Позора?
– Весь поселок знает, чем ты на мельнице занималась, – озираясь по сторонам, тихо произнесла Настасья.
Эти слова убили меня. Медленно развернулась, кинув на прощание успокоительные слова:
– Бабка, живи. Пока.
Запал хулиганить кончился. Поплелась дальше. Мешал ухват, хотелось его бросить, но было жалко, да и ба отругает за потерю «боевого духа».
Переживала предательство подруги. За что она так со мной? Из-за Ингмара? Это был самый подходящий ответ. Вспомнила ее счастливые глаза, радость, что Инга пригласил на свидание. Эх, Галя, Галя. Дурра-малолетка.