Встретимся у Ральфа
Шрифт:
— Ага! — Джемм покачала головой. — А кому достанется вишня в ликере?
Ральф засмеялся:
— А вишни в ликере работают в секс-шопах и каждый день возвращаются в квартиру, где их ждет лишь мышиный помет. — Он взглянул на счет, который беспокойная официантка на всякий случай принесла вместе с заказом.
— Наверное, ты прав. Я и сама замечаю за собой некоторый идеализм. Друзья и впрямь не одна только радость, но и головная боль. Ох, не знаю… — Джемм со вздохом опустила подбородок на сложенные ладони и улыбнулась Ральфу. — После слов Пита мне вдруг показалось,
— Таких, как Пит, — один на миллион. И это правильно. Не могут все быть такими, как он. И тому, что мы замыкаемся, есть объяснение: инстинкт выживания, самый мощный из всех инстинктов. В восьмимиллионном городе иначе не выжить. — Ральф вытащил из портмоне бумажку в десять фунтов.
— Есть люди, которые всегда жалеют о том, что прошло мимо них. Наверное, и я из их числа. Если меня приглашают на две вечеринки сразу, я, естественно, выбираю одну, а потом мучаюсь, что сделала не тот выбор и пропустила вечеринку века. У соседа трава зеленее и тому подобное…
Она запнулась. За столом повисло молчание.
— К твоим романам это тоже относится? — полушутя, полусерьезно спросил Ральф.
— Обычно нет. — Опустив голову, Джемм упорно не отрывала взгляд от салфетки.
— Обычно? Значит, все-таки бывает? Напряжение сгущалось.
— Бывает… иногда.
Ральф буквально осязал близость решающего момента. Они остановились на краю пропасти; еще миг, еще дюйм — и полетят вниз. Только бы не ошибиться, сейчас даже звук неверный может все испортить. Ральф сделал глубокий вдох и затаил дыхание. Они молча смотрели друг на друга. Вечность спустя Джемм открыла рот, опустила ресницы и… ничего. Ральф выдохнул. Его очередь.
— Когда? — мягко подтолкнул он. «Ну же, Джемм! Прыгай, я поймаю! Все получится, ты только рискни…»
Джемм складывала из салфетки веер.
— Да так… иногда. Не часто.
— Тебе казалось, что где-то трава зеленее, так? И что? Действительно зеленее?
Ни один из них не заметил, как официантка забрала счет и деньги.
Джемм пожала плечами, не отрываясь от своего занятия.
— Не знаю.
— Так и не поняла? — осторожно продолжал Ральф.
Джемм отбросила салфетку и посмотрела ему прямо в лицо.
— Нет. Пока не поняла. Пойдем? — Она рывком поднялась со стула, тот покачнулся и упал. Вспыхнув, Джемм бросилась его поднимать, но ремешок сумочки зацепился за ножку. Ральф помог снять ремешок, поднял стул и выпрямился.
Их лица оказались в паре дюймов друг от друга. Джемм нервно забросила ремешок сумочки на плечо и отвела глаза.
— Извини. — Она попыталась его обойти. Ральф взял ее за плечи и вновь заглянул в глаза.
— Ты сказала — пока не поняла. Но поймешь? Когда-нибудь? В будущем? Попробуешь?
«Скажи „да“, Джемм, пожалуйста. Ради всего святого, скажи „да“».
— Нет. — Она уронила голову. — Вряд ли. Так не поступают, верно?
— Ты имеешь в виду Смита?
— Нет. Я не имею в виду Смита. Речь
— Ну да, понятно. — Ральф сник. Выдавил смешок. Черт бы тебя побрал, Смитти. — Пожалуй, нам пора.
К этой теме они больше не возвращались. Слова, что казались ясными в ресторане, с каждой минутой становились все двусмысленнее.
Глядя на предутренний городской пейзаж за окном такси, они заговорили о чем-то незначительном и домой вернулись друзьями. Но оба понимали, что прореха в отношениях заштопана наспех, что этот вечер в ресторане им не привиделся.
Ральф до утра пролежал на спине, подтянув одеяло к подбородку, сцепив руки на груди, устремив неподвижный взгляд в потолок. Он устал, но не хотел закрывать глаза. Сделай он это — и замелькает калейдоскоп образов, образов из параллельного мира, где он принес в тот вечер пионы, он помогал с ужином и не ушел первым спать, где он больше думал о карьере и своем предназначении, где Джемм приняла другое, правильное решение и выбрала его.
Этот вечер был лучшим в его жизни. Никогда прежде ему не было так хорошо наедине с девушкой. Вечер пролетел на одном дыхании, как кино, фееричное, нереальное. Пролетел… А он любит Джемм — еще сильнее, чем прежде.
В глазах защипало.
Джемм ответила вполне ясно. Какая тоска.
Глава двадцать вторая
— Привет, Джемм, — чирикнула Стелла.
— Доброе утро, Стелла.
— Новый жакетик?
— Ему сто лет в обед. — Похоже, запас комплиментов Стеллы истощился.
— Все равно прелесть. Очень тебе идет. Как прошел уик-энд? А твой бедный друг? Как он себя чувствует?
— Гораздо лучше, синяки прошли, рука почти зажила; врачи говорят, последствий не будет.
— Замечательно! Отличные новости! Моя тетя Кейт как-то тоже сломала руку, и ей не повезло — запястье плохо срослось, так до конца жизни и болело. Впрочем, ей тогда было восемьдесят два, а старые кости, говорят, очень хрупкие. Вот и у мамы бедро — сломала, три года ждала, чтобы ей сделали эту ужасную операцию, заменили кость, а потом треснуло колено, и она опять два года ждала операции, но все равно хромала — шлеп, шлеп, шлеп, и…
В тех редких случаях, когда Стелла начинала рассказывать о своих родственниках, мысли Джемм обычно пускались вплавь по течению. Сейчас они потекли к минувшим выходным, таким странным выходным. Ночь в Сохо словно сказка. А тот момент в китайском ресторане, когда они чуть не… о боже. Они слишком близко подобрались к двери, которую Джемм открывать не хотела. Никогда.
Джемм сама не заметила, как принялась выстраивать таблицу «за» и «против» Смита и Ральфа.
Смит: милый, порядочный, красивый, пионы, нравится ее друзьям, его друзья нравятся ей, хорошая работа, деньги, квартира, надежный, нежный, легкий в общении. Парень из ее сна?