Встретимся в декабре
Шрифт:
— Вы — его лечащий врач?
— Нет… К сожалению… — он отрешенно о чем-то размышляет разглядывая бумажные распечатки истории работы приборов.
— Мне нужна минута, пожалуйста, — я поднимаю глаза на мужчину и стараюсь заглянуть в глаза, — Потом сразу уйду.
— Жду вас за дверью, — он кивает мне и выходит из палаты.
— Игнат, — подхожу к кровати впритык, — Я не знаю, как для тебя лучше. Не знаю, в каком ты состоянии, когда приходишь ко мне и почему сейчас я тебя не вижу, — присаживаюсь возле изголовья и бережно беру его руку в свои, — Ты мне стал очень дорог… Выздоравливай. Я хочу тебя увидеть
— Последний раз, активность такой силы была в тот день, когда приходила жена Игната.
— Жена? — я ошарашено переспрашиваю, качая головой.
— Вы знакомы с Натальей? — он неопределённо ведёт бровью и складывает на груди руки в замок.
— К сожалению нет, — тихо выдавливаю из себя. Кидаю взгляд на тело под простынями и уверенно выхожу за дверь, — Спасибо, что дали время.
— Выход найдёте сами? — Денис очень явно хочет, чтобы я побыстрее ушла.
— Да, я прошу прощения за вторжение, — не оборачиваясь, сбегаю по лестнице вниз. Прохожу коридоры, приемное отделение, выхожу на улицу и перестаю сдерживать слёзы. Все.
Несправедливость раздирает мою душу на части. Я не могу понять от чего мне хуже, от того, что молодому мужчине выпало такое тяжелое испытание, или от того, что для нас с ним все закончилось. Я помогла ему найти себя, пусть невольно. А ещё он женат. И где-то есть женщина, которая его любит, молится о его здоровье, надеется, что его руки снова обнимут ее ночью в постели и нежно прижмут к себе.
— Почему ж мне так больно? — кричу в холодную снежную темноту и горячие слёзы стекают по моему подбородку, пропитывая солью вязаный шарф.
Долго брожу по заснеженным петляющим улочкам, пытаясь разобраться в себе, и лишь когда понимаю, что окончательно заледенела, сдаюсь и вызываю такси.
Александра 9
— Нет, Саш, еду привозить не нужно. Здесь вкусно кормят. Я вообще надеюсь, что нас завтра-послезавтра выпишут, — сижу за кухонным столом, гипнотизирую чашку чёрного растворимого кофе, пытаясь проснуться и вникнуть в слова подруги, — Этот врач, ну что принимал нас вчера. Он — просто невероятный мужик. Такой внимательный, уже два раза за утро заходил. Вчера практически с первого взгляда определил, что у Антона аллергия, а не простуда. Да в обычной больнице нас бы уже закормили антибиотиками. А он посреди ночи аллергопробы взял и к утру уже результаты принёс. Кто бы мог подумать, что сына так из-за морских свинок накрыло? Представляешь? Их группа в живом уголке дежурила, клетки мыть помогала. Кому-то попугайчики достались, а нашей — эти хомяки-переростки.
— То есть вам и не делают больше ничего?
— Нет. Выписали диету, температура упала ещё ночью сразу после укола и больше не поднималась.
— Ну это замечательно! Значит, не буду деда Мороза отменять.
— Ты заказала на тридцать первое?
— Ага, — киваю, будто подруга может меня увидеть, и улыбаюсь. Хорошо, что подарок не сорвётся.
— Здорово! Пойду расскажу ему. Саш, а можно тебя попросить за меня поработать денёк? Операционку
— О! Так они двадцать раз сами придут и потребуют, — недовольно бурчу в ответ, вспоминая активных скандалисток, — Вот, ей Богу, не понимаю, почему ты про них думаешь сейчас?
— Я по-началу шла работать на почту из-за сада для Тоши, но за месяц как-то прониклась даже. На самом деле, почта России — великая, хорошо отлаженная система, которая найдёт тебя везде, даже там, где нет дорог и интернета. А старики ждут тебя, как члена семьи. Чаем поят, книги дарят, посуду красивую. Помнишь у меня недавно появились голубые чашки с фиалками?
— Помню, конечно. Я их сразу заметила. Очень красивые.
— Вот. Этот чайный сервиз мне одна бабулька подарила. Я ей постоянно хлеб — молоко покупаю, когда в сад за Антоном иду. Говорит, мол, забирай, пользуйся и хранить не вздумай. Пусть сынок твой все чашки с блюдцами непарными сделает. А то смотрю на него в серванте и тошно становится. Посуда в доме должна биться «на счастье» и покупаться новая. Иначе, вот так будешь сидеть в старости и артритные локти кусать, понимая, что разбить эту красоту к тебе никто не придёт.
— Трогательно… — история задевает во мне очень личные, болезненные ощущения и я залпом допиваю чашку с кофе, — Хорошо, Ален, я разнесу, но только письма. Газеты и журналы не потащу.
— Спасибо, Сашунь, я предупрежу, — в трубке раздаётся шорох, — Саш, — подруга понижает голос, — Ты мне вчера про своего друга рассказывала, который неживой…
— Он живой, — немного напряжённо реагирую на формулировку вопроса.
— Так значит мне это не причудилось от стресса?
— Нет. И этот призрак нашёл своё тело благодаря вчерашнему происшествию. Он лежит в коме после аварии на одном этаже с вами. А вы сейчас находитесь в клинике, которую построил он и его друг Денис Витальевич.
— Наш врач? — с удивлением воспринимает информацию подруга, — Просто невероятное совпадение! Я, честно говоря, умом осознаю, что это возможно, но верю с трудом.
— Я тоже хотела бы тебя попросить. Если будет возможность, спрашивай о самочувствии Игната Плисецкого у Дениса Витальевича.
— Как ты себе это представляешь, Саш? Этика и все такое. Мы же чужие. Может, скажем, что ты — невеста?
— Он женат, Ален, — с трудом произношу эти слова. Я не имею права присваивать себе ни одной эмоции об этом мужчине. Иначе, я ничем не лучше банальной любовницы. Измена в голове — она гораздо страшнее измены физической, — И ты права. Не надо узнавать.
— Эй, Саш! Вот мне сейчас совсем не понравилась твоя реакция. Я чувствую, что знаю далеко не все. Ой, — в трубке слышатся посторонние голоса, — Обход начался, перезвоню, — подруга сбрасывает вызов, а я облегченно выдыхаю. Мне не хочется делиться эмоциями про Игната, даже с ней.
Чтобы немного отвлечься, разбираю вещи в шкафу. Некоторые выбрасываю, некоторые отправляю освежиться в стиральную машинку. Нужно будет по дороге с почты зайти и купить маленькую живую елочку или хотя бы ветки. Новогоднее настроение человек создаёт себе исключено сам, собственно, как и проблемы.