Встретимся в морге (Испытание злом)
Шрифт:
— Вы действительно были женаты?
— Разумеется. Я могу это доказать. Так вот, даже после этого Арт все время крутился вокруг, что-то вынюхивал, старался добраться до меня, втянуть Керри в свои сомнительные предприятия. Арт Лемп — мошенник. Когда-то он был полицейским, а вы знаете, что те, кого погнали из полиции — самые отвратительные негодяи. Подгнившие лилии воняют еще хуже, чем отбросы. Этому я в школе выучилась.
— А Керри не был мошенником?
— Сравнили тоже! У Керри была душа артиста. Поэтому мы с ним так хорошо ладили. Может, он и оступился... В конце концов, кто не без греха?
— Вы говорили,
— Шесть лет, но не по своей вине. Его обманули.
— Откройте «бардачок». Там лежит камера. Я бы хотел, чтобы вы на нее взглянули.
— Фотокамера? Что еще... — Но сделала, как ей велели.
Я включил свет в кабине.
— Вы видели ее раньше?
— Может, и видела. А где вы это взяли? Мне кажется, это тот самый фотоаппарат, который он потерял.
— Он принадлежал Керри?
— Он находился у него.
— Это еще что такое?
— Я как раз хотела вам объяснить. На самом деле Керри не воровал эту камеру. Он мне все рассказал. Его корабль стоял в доках в Сан-Диего, и тогда он встретил на вечеринке ту рыжеволосую женщину...
— Как ее звали?
— Он никогда не называл ее по имени, а только: рыжая баба. Он сказал, что она просто свела его с ума. Эта женщина заставила его бросить службу на корабле, а когда Керри ей надоел, то навела на него ФБР. С собой у него было несколько фотоаппаратов, которые он не успел вернуть на корабль, так что власти припаяли ему дезертирство, кражу государственного имущества и все в таком духе. Но эту камеру они не нашли — он держал ее у приятеля.
Моя правая нога надавила на акселератор. Мы находились на том отрезке шоссе, который проходит по насыпи между соляных озер. Сзади и слева огни аэропорта сверкали подобно гигантским бивачным кострам. На мгновение, заметив их, в воздух поднялся похожий на несущего тяжелую добычу ястреба самолет. Ночь в этих местах казалась невыносимо уродливой. Я сражался с рулем, пока стрелка спидометра пересекала отметку 80, пытаясь оставить это безобразие позади. Но оно маячило за ветровым стеклом в облике рыжеволосой женщины с обнаженной спиной.
— Это ваша история или ее вам рассказал Керри?
— Это наиправдивейшая из всех правд. Керри всегда говорил мне только правду.
— Надо бы и вам как-нибудь попробовать... — Я не смог вытравить горечь из голоса.
То ли из-за моей последней фразы, то ли из-за скорости, только она испугалась.
— Я сказала правду, я не лгу. Куда мы едем?
— На встречу с Артом Лемпом.
— Я вам не верю. Вы все врете. Хотите отправить меня домой?..
Мои нервы не выдержали.
— Заткнись. Сиди тихо.
Внезапно девушка как-то странно замолчала. Я отвел глаза от струящейся впереди с бешеной скоростью серой ленты дороги и увидел, что она шарит в «бардачке», где вместе со всяким барахлом я держал автоматический револьвер, который и вынырнул вместе с ее рукой.
Я инстинктивно надавил на тормоз. Машину с визгом занесло. Молли сказала:
— Все верно. Конечная остановка. Вам выходить. — Револьвер она крепко держала двумя руками.
Это был армейский пистолет сорок пятого калибра. Выстрел из такого перебил бы меня напополам. Я принялся как можно медленнее останавливать машину. Мне никак не удавалось вспомнить: стоит пистолет на предохранителе или нет?
Если нет, то малейшее нажатие на курок оборвет мой жизненный
Машина остановилась на гариевой дорожке. Плоская лощина была вымощена пустыми жестянками. В воздухе отчетливо воняло серой. На краю пустыря, на ясном фоне туманного города, возвышались, словно охранники вокруг пустого концлагеря, нефтяные вышки.
Я заехал в неправильное место, в неправильное время: я вообще все сделал неверно. Офицер, позволивший арестованному завладеть оружием, — преступник. Я выключил мотор, чувствуя, что из-под хвоста вот-вот польется.
— О машине можете не беспокоиться, — сказала Молли. — Выходите. Ключи оставьте в зажигании.
— Я остаюсь.
— Ничего подобного. Предупреждаю — я выстрелю. Вы не имеете права высылать меня обратно в Миннесоту, чтобы надо мной там все потешались. Я не собираюсь пыхтеть заместо настоящего преступника, который стырил эту камеру. Один неверный шаг — и я вас прикончу.
Ее глаза яростно полыхали синевой.
— Пистолет на предохранителе, Молли. Он не выстрелит.
Она схватилась за кожух и изо всей силы попыталась его оттянуть. Дуло поехало вниз. Тогда я взялся за него сначала одной, а затем обеими руками.
Девушка стала царапать мне кисти. Я выкрутил пистолет из ее рук, выставил его в окно и выпалил в пустоту. Отдача, которой я не ожидал, подбросила мою руку кверху. Я очень осторожно поставил пистолет на предохранитель и убрал его в левый карман пиджака.
— Ты могла меня убить. И что было бы после, а?
— Теперь можете на меня всех собак повесить, — сказала она угрюмо. — И надолго упрятать за решетку.
— Мне это неинтересно. Я бы хотел, чтобы ты жила в таком месте, где пожилые не будут тебя колотить, а молодые не станут из-за тебя умирать. — После того как я выстрелил в ночь, злости во мне не осталось ни капли.
— Неужели на свете есть подобное место? — Ее взгляд скользнул за черные поля к выпуклому горизонту. Едкий запах выжигал ноздри.
Мы въехали в Лонг-Бич.
Глава 19
Гостиница «Нептун» находилась посередине огромного пустыря, раскинувшегося между неоновыми огнями деловой части города и темной пропастью порта. Вывеска «Комната с ванной — доллар пятьдесят» то потухала, то вновь загоралась, и это дерганье наводило на ассоциации с параличной старухой. Рядом со входом располагался бар, где за стойкой восседали матросы с небольшим количеством девиц. У них были полуночные лица. В холле не оказалось ни света, ни людей. Зелень помытых стен легла на лицо Молли смертельной бледностью, превратив ее темно-коричневые волосы в зеленовато-золотистые. Она привычно огляделась, словно это место было ей хорошо знакомо.
Из-за конторки выглянул ночной портье. Им оказался молодой человек с прогрессивной стрижкой — ежиком на макушке и длинными, свисавшими на уши волосами. Он носил алую рубаху и расписные подтяжки.
— Двойной номер? — произнес он нагловатым тенорком.
— Нет.
— Коли приволокете её в одинарный, все равно заплатите как за двойной.
— Я полицейский.
Он крякнул, провел пальцами по своему ежику и выпрямился, нацепив на физиономию подобие улыбки.
— Что ж сразу не сказали?