Встретимся в Нави

Diemaru

Сколько бы Костей ни ел, щёки всегда оставались впалыми, а рёбра будто пытались прорвать мертвенно-бледную кожу. Никакие увечья не были трагедией: сломанные конечности с хрустом принимали прежнюю форму, сгоревшая плоть вновь нарастала на кости. Хвори, способные выкосить половину населения Яви, не оставляли и фурункула на чистом восковом лице. Даже пища была скорее времяпрепровождением, чем необходимостью. Всё, в чем мальчишка нуждался для поддержания сил – вода, словно он был причудливым растением. Без неё ребёнок чах и сох, впрочем, обезвоживание

не приводило к смерти, лишь к временному замиранию.

– Чем ты сегодня занимался, Костей? – от клокочущего гулкого голоса задрожал воздух.

– Тренировался огнём управлять, – коротко ответил мальчик, стараясь не смотреть на Чернобога. Он не любил встречаться с великаном глазами. Костею казалось, будто льдистые очи видят его насквозь.

– Огонь – это хорошо, – одобрительный грохот разнесся по зале. – Людские города и деревни красиво горят. Когда их пожирает пламя, здесь с неба падает пепел. Но знаешь, что ещё красивее, мой мальчик?

– Что? – Костей закусил губу, чувствуя, как исполин склонился.

Бельма Чернобога, каждое размером с добротный щит, таращились на мальчишку, словно кошачьи глаза, вплотную наблюдающие за наивной невнимательной мышкой. Ребенок с крайней сосредоточенностью косарем вырезал узоры на черепе и старался не оборачиваться.

– Лёд, – Костея обдало студеным дыханием. – Огонь делает страдания людей мимолетными, конечными. Но во льдах у их отчаяния нет края, он навсегда запечатлевает ужас на лицах.

Мальчишка молча слушал, но отчего-то не испытывал восторга от идеи увековечить мучения убиенных и истерзанных жертв. Ребёнок привык принимать смерть как данность, но в то же время не понимал, зачем она существует, и почему Чернобог так радуется. Интересно, люди тоже находят смысл жизни в избавлении от неё других? Надо спросить Гвиневру. Она точно знает. Крыса многое подслушивала, прячась в кладовых и амбарах Яви, и будто была знакома с людьми с несколько другого ракурса, нежели великан. Что-то она подслушивала у человеков, что-то ведали сородичи. Гвиневра старательно и бережливо собирала людские и крысиные сплетни и приносила их Костею. А уж мальчик, превращаясь в ненасытных мох, жадно впитывал ее слова и с удивлением отмечал, что отец и крыса рассказывают совсем о разных человеческих мирах.

Когда Гвиневра впервые через щёлочку углядела великана, она спросила:

– Это что, сам Эрдёг? Неужто так далеко меня нелегкая принесла?

Но Костей не знал Эрдёга. Его отца звали Чернобогом, но такого диковинного имени не слышала уже Гвиневра. В людских книгах мальчишка читал об ужасах, которые несет его отец. И долгое время казалось, что его могущество признают все жители Яви. Но с возрастом ребёнок начал думать, что другой мир гораздо больше и многограннее, чем он себе представлял.

Подсолнух

– Гвиневра, скажи, люди такие же жестокие, как отец? – в голосе Костея проскользнула легкая грусть.

–

Люди? Хм, – крыса задумалась. – Люди разные есть. Друг к другу они вообще-то не всегда жестокие, а вот ко мне – постоянно. Я себе давно за правило взяла: видишь бесхозно кусочек сыра или хлеба, лакомо лежащий на полу – не бери. Мой брат так помер. Кусать можно только от целой буханки или сырной головы, иначе можно нарваться на яд. Ещё люди частенько с кошками дружбу водят. А кошки-то, кошки! Лютые звери! Вот к кому совсем приближаться нельзя. Чуешь кошку – в дом не ходи, это верная смерть, – Гвиневра чихнула. – Во, вишь, чихаю, значит, правду говорю.

– Чем же им так крысы не угодили? По-моему, ты прелестная.

Гвиневра не выдержала и смешливо запищала.

– Скажешь тоже. Я старая облезлая крыса, даже среди своих собратьев красотой не выделяюсь. А ты говоришь, почему меня не любят те, у кого я ворую еду!

Мальчик рассмеялся.

– Вот видишь! А когда я назвал тебя облезлой, ты спорила!

– Правильно! Потому что только я могу такое про себя говорить, а тебе нельзя!

– А знаешь что?

– Что?

– Ты в следующий раз возьми и золотую монетку хозяевам оставь. Говоришь, люди любят, золото?

– Да где ж я его возьму?

– Таки в зале. У нас его много, не думаю, что отец заметит пропажу горстки монет, а вот люди, кажись, и не будут так сильно расстраиваться, – предложил Костей.

– А ты смекалистый! – Гвиневре понравилось предложение друга.

***

Мальчишка исправно поливал семечко. На вторую неделю крошечный зелёный росток пробил себе путь на поверхность. Костея захлестнул восторг.

– Гвиневра, это и есть растение? – ребёнок счастливо улыбнулся.

– Оно самое! – подтвердила крыса. – Смотри-ка, правда выросло!

– Я хочу, чтобы оно росло быстрее! – потребовал мальчишка.

– Хотеть не вредно, но против природы не попрёшь, – проворчала Гвиневра.

– А я попробую, – ребёнок решительно посмотрел на растение.

– Ну, пробуй, сколько влезет, а я что-то притомилась, – крыса свернулась в клубочек и уснула, обнимая лысый хвост.

Костей же пытливо подбирал заговор, который помог бы побегу поскорее вытянуться и окрепнуть. Однако, у мальчишки ничего не получалось, поэтому он притащил из комнаты толстенную старую книгу в надежде найти какое-нибудь пригодное заклинание там.

Гвиневра проснулась от яркого света, пробивавшегося сквозь тонкую мембрану век. Открыв глаза, крыса охнула. Костей сидел на корточках перед большим подсолнухом, громоздкая желтая голова цветка излучала тёплый золотистый свет.

– Цветы – это очень красиво, – восхищённо прошептал ребенок.

Крыса поднялась на лапки и сделала несколько кругов вокруг растения, будто сомневалась в его реальности.

– В человеческом мире они так не горят. По крайней мере, я не видела, – удивлённо сообщила Гвиневра.