Встретимся в раю
Шрифт:
В отличие от большинства соседей, Лимон считался добропорядочным гражданином, ибо кроме квартиры имел еще и постоянную работу, числясь живодером и получая за свои труды довольно приличную плату. Труды, надо отдать должное, были мерзкими, не на слабонервного. Целые сутки Лимон колесил в железном фургоне по Москве, бил из дробовика бродячих кошек и собак, спускался в подвалы, поливал свинцом крысиные колонии, посыпал отравой мышиные ходы. Трупы братьев меньших грузил совковой лопатой в фургон, вывозил на специальную площадку аж под Подольск и сжигал из огнемета.
Отдежурив, Лимон выпивал стакан водки и укладывался спать. В свои почти сорок
Снизу, на первом этаже, и сверху, на третьем, жили какие-то совершенно опустившиеся негодяи: курили травку, дрались голые во дворе, жарили в ванных комнатах подозрительные шашлыки. Любимым занятием у них было разбивание окон друг другу. Пребывая в постоянном кайфе, они не отличались меткостью, а потому часто высаживали и единственное окно комнаты Лимона, которое выходило во двор. Тому надоело возиться с остеклением, и он зашил окно снаружи толстыми досками внахлест, да еще и рубероидом обил. А на кой ему в комнате свет — он здесь только отсыпался.
Дважды в месяц выпадал Лимону обязательный наряд на очистку метро. Крысы давно облюбовали штреки подземного города, плодились и размножались тут круглый год. Наряд в метро всегда отнимал много сил — живодеры работали бригадами, старшой постоянно орал свое «давай, давай!», перекуривали редко, торопясь закончить обработку участка до того, как начнется движение поездов. Где только не находил Лимон крысиные гнезда — даже на распределительных щитах… Часто потом ему снились эти гнезда с розовыми безглазыми крысятами.
Вот и в этот раз Лимон вдоволь налюбовался во сне на своих подопечных — до тошноты. Проснулся от омерзения. Мышцы еще ломило после вчерашнего, но мозг отдохнул, проклятая вонь сгоревшего мяса больше не терзала носоглотку. Как всегда после дежурства, хотелось пить. Лимон прислушался: старый дом стоял тихо, только внизу, где-то в угловой квартире, изредка коротко и глухо брякало. Лимон догадался — разводным ключом орудуют соседи-подонки, а ключ срывается.
Он поднес к глазам браслет со светящимся циферблатом: почти двенадцать. На улице, наверное, солнце вовсю лупит, духота, вонь, а в комнате у Лимона — прохладно и темно, хоть фотоработы затевай. Нежиться в постели он не любил: проснулся — надо вставать. Почаще потопаешь — потолще полопаешь. Поплескался под душем, благо жетонов на воду пока было в избытке, пригладил редкие мокрые волосы на затылке и поставил на плиту чайник.
Кухонное окно, выходившее в Большой Головин переулок, уцелело, и возле него Лимон любил почитать подобранные на свалках газеты. Особенно интересовался он «Вестником», где печатались серьезные статьи по истории, из которых всегда выходило, что у России — свой, неповторимый путь, самой судьбой давно определенный для богоносного народа, и только сущие недоумки и откровенные враги Святой Руси могут спихивать с этого пути державу, уготовив ей роль колонии транснациональных корпораций и сырьевого придатка пресыщенной Европы. Не все статьи Лимон прочитывал полностью — газеты попадались изодранные, без многих листов.
Дожидаясь чая, Лимон читал о причинах очередного витка инфляции. Статья обрывалась на слове «однако». Со вздохом он отложил клочок газеты для других надобностей и посмотрел в окно. Тяжкая обморочная
Пожалуй, именно исчезновение старых мостков окончательно испортило Лимону настроение. Все вокруг разваливается, разрушается, исчезает. Инфляция сжигает деньги. Тихий и зеленый в детстве Лимона переулок превратился в грязную канаву. Добрые соседи уехали, а вместо них появилась разная погань, место которой — в живодерном фургоне.
Давно, конечно, можно было уехать отсюда на московскую окраину. Поджениться или подкупить не шибко упрямого председателя домкома — и решить жилищную проблему. Однако Лимон жил в доме с рождения, между Сухаревкой и Цветным у него были дорогие сердцу места, которые не могли испохабить ни мерзость трущоб, ни опухшие сволочные соседи. А кроме того, жилищная проблема еще не приобрела настоящей остроты. Лимон пока ощущал некоторый дискомфорт — не больше. Не все ли равно, где отсыпаться… Работу он поменять уже не мог. Да и зачем? Она давала независимость, неплохие деньги и много свободного времени.
Попивая тайваньский чай с югославской ветчиной, Лимон рассматривал на подробной немецкой карте южную оконечность Москвы, запоминая самые незначительные топографические детали. И ощущал при этом знобкий холодок, как много лет назад, когда вот так же дотошно изучал перед поиском карту с желтыми плешинами плоскогорья, коричневыми загогулинами горных хребтов и редкими зелеными линиями речных долин.
В окрестностях Бутова у Лимона было дело. К этому важному делу он готовился четыре с лишним месяца, еще с весны, и теперь понимал, что наступает решающий момент. Недавно он убедился, что тихая скромная дача на Богучарской улице — перевалочный пункт наркотиков.
К делу Лимона подтолкнул приятель из Ростова, знакомый по Афгану. Зимой он неожиданно появился у Лимона. А за выпивкой проговорился, что недавно «работал по травке», но попался и, чтобы не сесть на большой срок, согласился стать стукачом управления по борьбе с наркотиками. И одну цель уже сумел провалить. Конечно, приятель никогда бы Лимону в этом не сознался, но у него, видать, сдали нервы, вот и поделился. Еще он серьезно опасался за свою жизнь — вышел на какой-то новый «ход» и сразу же почувствовал, что оказался под наблюдением.
Лимон не очень поверил в эту историю, зная приятеля как обычного серого мужичка, который звезд не хватает и мышей не шибко ловит. Однако на другой день ростовца застрелили днем прямо в пивняке на Трубной, где он поджидал Лимона. Если бы Лимон не задержался, скандаля с очередной сожительницей, которая вдруг вздумала к нему возвратиться… Да, лежать бы ему рядом с ростовским знакомым на мокрых грязных опилках в зале пивняка!
Вот когда Лимон серьезно поверил в рассказ ростовца. Поначалу он тоже запаниковал. И затаился — кто знает, насколько хорошо выявлены московские связи незадачливого осведомителя. Однако время шло, слежку за собой Лимон не ощущал, как ни проверялся, и в гости к нему без приглашения никто не ломился. Значит, не попал Лимон в поле зрения сердитых «гасильщиков» из наркосиндиката, иначе давно бы угробили.