Встретимся в раю
Шрифт:
Завидев Шемякина, вахтерша скорбно поджала губы и еле кивнула: осуждала. Отношения Шемякина с Марией давно не были секретом в поселке и на станции. Потом как-то очень странно улыбнулась, сложив губы в хоботок, и сказала:
— Если вы к Сергановой… Может, вам неинтересно, но у нее гости. Мущщина…
Последнее слово она произнесла на одном шипении, только что не сплюнула. Старая стерва, грустно подумал Шемякин, поднимаясь на второй этаж. На лестнице он неожиданно понял, какие именно гости могли пожаловать к оператору Сергановой на ночь глядя. Они не знают, подумал он. Не могут
Однако из-за двери Марии слышался обычный, без нажима или угроз, разговор. Частил мужской тенорок с характерным московским раскатом. Мария что-то оживленно спрашивала. Потом гость коротко засмеялся, и Шемякин явственно услышал, как Мария сказала:
— Ой, у вас чай остыл! Давайте горяченького подолью…
Шемякин стукнул в дверь и вошел в знакомую маленькую комнату с единственным окном и скромной темной мебелью. За столом, под портретом Брюса Ланкастера, короля кантри-джаза, сидел хрупкий, хорошо одетый человек, одних примерно лет с Шемякиным. Мария как раз подливала ему чаю в огромный гостевой бокал с незабудками. Обстановка за столом была самая мирная — парила картошка, румяно светили пластинки шпига, пахло свежим хлебом и укропом. Шемякин лишь теперь почувствовал, что не ел с утра, и поневоле сглотнул слюну.
Мария не походила на угнетенную допросом преступницу — в домашнем халате, с небрежно сколотыми волосами, улыбающаяся.
— Ты очень вовремя! — сказала Мария. — Мы только сели за картошку с грибами. Представляешь — дядя мне прислал банку грибов! Да, познакомьтесь… Это Константин Петрович Зотов, дядин сосед и приятель.
Шемякин назвался и пожал неожиданно крепкую руку Зотова.
— Давай быстрее вилку! — сказал он. — Умираю с голодухи. Целый день с этой чертовой комиссией…
Мария приостановилась перед буфетом и обернулась с тревогой:
— И… что тебе сказали на комиссии?
— Все нормально! — беспечно отмахнулся Шемякин. — Вилку, вилку!
— Слава Богу, — вздохнула Мария. — Вот и Константин Петрович привез хорошие новости. Маме значительно лучше, может быть, обойдемся без операции. Ну, пробуй грибы… Не знаю, как называются.
— Валуи, — уверенно сказал Шемякин, разжевав терпкий хрусткий кусочек. — Солить их — первое дело. Молодец дядя! Жалко, я бросил в машине бутылку кагора. Получил сегодня остатки за август. Может, сбегать? Как, Константин Петрович?
— Спасибо, — сказал Зотов. — Мне через несколько минут надо уезжать. Уже темно, пока до Москвы доберемся…
— Так вы специально… из-за банки грибов? — удивился Шемякин.
— Нет, я редко бываю филантропом до такой степени! — засмеялся Зотов. — Оказался тут рядом, по делу. А семь верст беззаботной собаке — не велик крюк. У нас неподалеку полигон. Я и говорю Сергею Ивановичу: могу, мол, к племяннице заглянуть.
— Полигон? — насторожился Шемякин. — Вы что же — из «Космоатома»?
— Никак
Шемякин посмотрел на часы:
— Значит, вы отсюда прямо в Москву?
— Да. Теперь не скоро в ваши края. Не раньше чем через пару недель.
— Очень хорошо, — задумчиво сказал Шемякин. — Сможете забрать Марию?
— Зачем? — удивилась Мария. — Мне на смену. Забыл, Берт?
— Так надо, — мягко сказал Шемякин. — Собирайся… Вы не против, Константин Петрович?
— Какие разговоры! Машина большая, места хватит.
Мария посерьезнела:
— Это как-то связано с комиссией?
— Да, к сожалению…
— У нас тут, — повернулась Мария к Зотову, — небольшие неприятности. Комиссия приехала из «Космоатома».
— А-а, — протянул Зотов. — Вероятно, из-за статьи? Слышал, где-то в газете от души врезали нашим чернобылыцикам.
— Берт! — Мария прижала ладони к щекам. — Ты недоговариваешь…
— Потом, потом, — успокаивающе сказал Шемякин. — Все нормально, но тебе лучше несколько дней побыть подальше отсюда.
Он порылся в бумажнике, достал отпускной билет, размашисто расписался. И усмехнулся, посмотрев на «Монблан».
— Вот… Я еще твой начальник. Поезжай к маме и неделю не высовывай носа из Москвы. Собирайся, и побыстрей!
Мария метнулась к платяному шкафу. Мужчины вышли в коридор.
— Значит, дело пахнет керосином? — тихо спросил Зотов. — Кто командует комиссией?
— Самоходов, — вздохнул Шемякин.
— Слышал, — сказал Зотов. — Известная личность. Знаете, как его дразнят? СПУ! Самоходная пескоструйная установка.
— Да, песку на голову он тут всем насыплет, можно не сомневаться. Наверное, мне придется уйти с работы.
— Вы как-то связаны с этой публикацией?
— Косвенным образом…
— Выгонят — давайте сразу ко мне, — сказал Зотов и похлопал Шемякина по плечу. — Созвонимся, что-нибудь придумаем. Вот моя визитка.
— Я готова, — выглянула Мария.
— Поезжайте, — сказал Шемякин. — Не беспокойся — приберусь и закрою… Машинка у тебя работает? Посижу, подолблю…
Мария положила руку ему на грудь и попросила:
— Не лезь на рожон… Ладно? И звони!
Он вернулся в комнату и посмотрел в окно, как Мария с Зотовым вышли из подъезда. Тут же к ним черной тушей подплыла большая машина. В мертвенном свете фонаря над подъездом блеснула никелированная окантовка. «Кадиллак»?
С водителем? Шемякин даже из окна высунулся. Дверцы мягко захлопнулись, машина с тихим ревом пропала во мгле. Интересные игрушки делает господин Зотов, подумал Шемякин с тревогой. И еще он подумал, каким же образом по пути в Удомлю Зотов минул станционный кордон… Значит, у него пропуск? Но такие пропуска можно получить лишь в организациях «Космоатома». Ах, черт! Что делать? Да ничего… для ловушки это все слишком сложно. Как бы то ни было — Мария уехала. И это главное.