Встретимся в загсе!

Борн Амелия

Чуть отстранившись, я посмотрел внимательно в ее глаза и в этот самый момент испытал нечто невероятное. То чувство, под действием которого мужчина готов пообещать своей женщине луну с неба. Вот и я готов был бесконечно уверять Веру, что у меня нет никакого интереса ни к плющам, ни к прочим лианам.

– Она не моя, - ответил, прямо глядя Красниковой в глаза.
– Единственная женщина, которую я хочу называть своей - это ты.

И после небольшой паузы добавил:

– И знаешь, я, пожалуй, так и сделаю. Скоро премьерный показ

нашей новой коллекции. И я хочу, чтобы на нем ты была рядом со мной. Причем в качестве моей официальной невесты. Что скажешь?

Часть 36. Вера

А что я могла сказать? Это предложение, больше смахивающее на попытку уведомить меня, что все решено, было принято мною с улыбкой.

– Я и есть твоя невеста, - откликнулась на слова Соколовского.

Чувствовала себя при этом такой глупо-довольной, что не знала, как на это реагировать.

– Ты и есть моя невеста, - кивнул босс, после чего прижал меня к себе крепче.

В эту секунду я поняла, что была совершенно счастливой. Правда, был один момент, который меня все же волновал. Мама. И ее приезд (и скорый же отъезд) в наш офис.

Как только рабочий день закончился, я позвонила матери и тут же услышала:

– Верочка! Нам нужно встретиться!

Верочкой в устах мамы я была совсем не часто. Даже вот так и не могла сходу вспомнить, когда она называла так меня в последний раз. Классе в третьем, возможно.

– Да, давай встретимся, - сказала я ей и бросила взгляд на часы.

Вроде бы Соколовский не давал понять, что мы уйдем с работы с ним вдвоем, поэтому я считала, что имею полное право отправиться после трудового дня туда, куда захочу.

– Отлично! Через полчаса в кафе "Акварель". Оно рядом с вашим офисом, - сказала мама.

– Я знаю это место, - кивнула самой себе и положила трубку.

– Верочка!
– воскликнула мама, присаживаясь за занятый мною столик.

Я вздохнула. Второе уменьшительно-ласкательное за этот день явно было не к добру. Но встретиться с родительницей я хотела по вполне определенной причине. Ее отбытие с места моей работы было весьма... шокирующим. Для нее же самой.

– Мам, мне не очень приятно, что такое случилось, когда ты пришла ко мне в офис, - начала я издалека, а сама думала о том, почему мама настолько волнуется.

Это было видно по тому, как она закусывает нижнюю губу, наверняка накачанную какой-нибудь ерундой. Хоть бы не прокусила ее, а то зрелище будет из малоприятных, - мелькнула в голове мысль, от которой я едва удержалась, чтобы нервно не хихикнуть.

– Мне и самой это было очень неприятно!
– воодушевилась поднятой темой мама.
– Почему ты не сказала мне, что беременна? Мы бы что-нибудь решили.

Я как раз собиралась продиктовать заказ подоспевшему официанту, но так и застыла с открытым ртом.

Мы бы

что-нибудь решили? Интересно, о чем это мама?

– Я тебя не очень понимаю, - покачала я головой.
– Что ты имеешь ввиду?

– Какой у тебя срок?
– пошла в наступление мать.

– Небольшой. Пара месяцев. А что?
– приподняла я бровь, готовясь, что мои худшие опасения подтвердятся.

– А то! Это очень хороший срок, - сказала она, но только я собралась выдохнуть с облегчением, как мама продолжила: - Я созвонилась с несколькими гинекологами. Все в один голос утверждают, что все еще можно исправить.

Чтоооооо?

Я даже с места вскочила, когда услышала ее слова. Что именно она предлагала исправить?

– Не переживай!
– по-своему истолковав мое состояние, сказала мама.
– Всего пара таблеток, и я уже точно не буду бабушкой в ближайшее время.

– Ты предлагаешь мне убить собственного ребенка?
– отчеканила я, опираясь на стол и подаваясь к матери. На ее ухоженном лице возникло недоумение, которое тут же сменилось решимостью.

– Я предлагаю тебе решить ту проблему, которая возникла у тебя, и в первую очередь - у меня!
– проговорила мама.

Ну все. С меня всего хватало. Ни проблемой, ни недоразумением называть своего ребенка я точно позволять не собиралась.

– У меня нет никаких проблем, мама, - процедила я, отстраняясь.
– Этот ребенок появится на свет, даже если ты принесешь в жертву девственницу богу, не позволяющему женщине стать бабушкой. И точка.

Схватив сумочку, я повернулась, чтобы уйти, но остановилась и добавила:

– И знай - пока у тебя есть возможность когда-нибудь понянчить внуков. Но совсем скоро она может испариться.

Проговорив все это, я направилась к выходу из кафе. На душе моей было горько. Я не представляла, как может родной человек предлагать подобное! Но, зная свою маму, наверно была морально к этому готова.

– Ты должна потрясти там всех!
– заверила меня Ульяна, колдуя над моей прической.

Я снова, как это было в феврале (который сейчас мне казался таким далеким, как будто прошло несколько лет), сидела в кресле. И в данный момент собиралась на показ.

– Соколовский хочет представить меня всем в качестве своей невесты, - напомнила я Уле о том, что она знала и так.

– И это правильно. Пусть все таблоиды уже взорвутся новостями о вашей скорой свадьбе.

Подруга закончила делать мне прическу и развернула кресло к зеркалу.

– Ну как?
– улыбнулась она во все тридцать два, ожидая ответа.

– Роскошно, - заверила я ее.

Не соврала. Все действительно было роскошно, но я понимала в то же время, что совсем не горю идеей отправиться на этот показ. Как будто что-то останавливало меня, и я предчувствовала какое-то событие, которое могло обернуться для меня неприятным сюрпризом.