Встретиться вновь
Шрифт:
— Ты играешь сегодня вечером в бридж? — спросила её Лорен.
— Играю, — ответила миссис Клайн.
— Отмени партию и оденься покрасивее, я приглашаю тебя поужинать в ресторане, заеду за тобой через час.
Таксист высадил Лорен у её дома и стал ждать, пока она переоденется.
Лорен миновала гостиную и сбросила на пол одежду. Сосед успел устранить течь. Принимая душ, она должна была следить, чтобы вода не попала на правую ногу. Скоро она вышла из душевой кабинки с полотенцем на бёдрах и с замотанными другим полотенцем
Одевшись и слегка подкрасившись, она выглянула из окна. Такси по-прежнему стояло на улице. Она в задумчивости устроилась на диване и впервые насладилась восхитительным зрелищем заката в угловом окошке.
В семь часов вечера под окном у миссис Клайн раздался гудок такси. Мать Лорен села в машину и посмотрела на дочь. Она уже много лет не видела её такой нарядной.
— Можно задать тебе вопрос? — зашептала она ей на ухо. — Почему на счётчике восемьдесят долларов?
— Объясню за столом. Заплати за такси, у меня нет наличных. Ресторанный счёт оплачу я.
— Надеюсь, мы едем не в дешёвую закусочную! — В «Клифф-Хауз»! — сказала Лорен водителю.
Пол взбежал, перепрыгивая через ступеньки, по лестнице, ведущей к его квартире. Онега лежала на ковре, горько плача.
— Что случилось? — испуганно спросил он, падая рядом с ней на колени,
— Толстой! — сказала она, захлопывая книгу. — Я никогда не дочитаю «Анну Каренину»!
Пол обнял её, а книгу швырнул в угол комнаты.
— Вставай, нам надо кое-что отметить.
— Что? — спросила она, вытирая глаза.
Пол отлучился в кухню и вернулся с двумя рюмками и бутылкой водки.
— За «Анну Каренину»! — провозгласил он, чокаясь.
Онега залпом осушила свою рюмку и сделала вид, что бросает её через плечо.
— Испугался за свой ковёр?
— Он персидский, тысяча девятьсот десятого года! Едем ужинать?
— Если хочешь. Куда я хочу, я знаю.
И Онега увлекла Пола вместе с бутылкой водки в спальню. Пяткой она закрыла за собой дверь.
Профессор Фернстайн внёс чемодан Нормы в шикарный номер отеля «Вайн Кантри Инн». Уже много месяцев назад они договорились, что побалуют себя поездкой в долину Напа. Пообедав в Сономе, они продолжили путь, миновали Кали-стогу и остановились на ночь в Сент-Элен. Принятое решение следовало отметить. Накануне Фернстайн написал заявление председателю совета Мемориального госпиталя, в котором сообщал о своём намерении выйти в отставку на несколько месяцев раньше. В другом письме, в дирекцию службы «неотложной помощи», он рекомендовал как можно быстрее принять доктора Лорен Клайн в штат, ибо будет достойно сожаления, если талантами его лучшей ученицы воспользуется какая-нибудь другая клиника.
В следующий
Ровно в девять вечера Джордж Пильгез подвёз Наталию к дверям 7-го полицейского участка.
— Я собрал тебе поесть, найдёшь в сумке.
Она поцеловала его в губы и вылезла из машины. Пильгез опустил стекло и, когда она была уже на ступеньках участка, выкрикнул ей вслед:
— Если кто-нибудь из моих бывших сослуживцев станет допытываться, кто испёк эти вкуснейшие печеньица, ты не выдавай секрет. Двое суток можно продержаться…
Наталия помахала ему рукой и скрылась в здании. Пильгез посидел немного неподвижно, размышляя, что же делает одиночество таким невыносимым — праздность или возраст. «Скорее всего сочетание того и другого», — решил он, трогаясь с места.
Ночь выдалась звёздная. Лорен и миссис Клайн прогуливались с Кали вдоль пристани с яхтами.
— Какой роскошный ужин! Давно я так не пировала. Спасибо.
— Я хотела тебя пригласить, почему ты не позволила мне расплатиться?
— Потому что на это ушла бы вся твоя зарплата, а ещё потому, что я твоя мать.
В маленьком прогулочном порту скрипели на лёгком ветру ванты парусников. Было тепло. Миссис Клайн бросила подальше палку, которую несла, и Кали побежала за ней.
— Ты хотела отпраздновать хорошую новость?
— В общем-то нет, — ответила Лорен.
— Чем тогда вызван этот ужин?
Лорен остановилась и, глядя матери в лицо, взяла её за руки.
— Ты не замёрзла?
— Не то чтобы очень, — ответила миссис Клайн.
— Окажись я на твоём месте, я приняла бы такое же решение. Если бы смогла, то сама бы тебя об этом попросила.
— О чём бы попросила?
— Отключить приборы!
Глаза Эмили Клайн наполнились слезами.
— Ты давно знаешь?
— Мама, я больше не хочу, чтобы ты за меня боялась, у каждой из нас свой характер, мы разные, и наши жизни не будут одинаковыми. Я иногда срываюсь, зато никогда тебя не осуждала и не буду осуждать. Ты моя мать, такой ты живёшь в моём сердце, и что бы с нами ни случилось, ты сохранишь это место в нём до конца моих дней.
Миссис Клайн обняла дочь, Кали вернулась большими прыжками, чтобы ревниво втиснуться между двумя женщинами: ей тоже полагалось собственное место.
— Хочешь, я тебя отвезу? — предложила миссис Клайн, вытирая тыльной стороной руки глаза.
— Нет, лучше я пройдусь. Такой ужин надо переварить.
Лорен помахала матери и побрела в сторону. Кали немного поколебалась, крутя из стороны в сторону головой, потом, со всех сил стиснув челюстями палку, бросилась за своей хозяйкой. Лорен присела на корточки, погладила собаку по голове и сказала ей на ухо: