Вся история Фролова, советского вампира
Шрифт:
– Правда, что ли, за ментами бегал? – повернулась она к поэту.
– Я – вампир, – сказал поэт. – Я – весь мир, а вампир – это часть мира. Значит, я и вампир в том числе.
– Болтун ты, – без злобы поправила его Елизавета Петровна. – Вампир! Не говорил, бы чего не знаешь!
– И на то ваша царская воля, государыня императрица, – смиренно склонился поэт.
– Болтун, – повторила она. – молока вон выпей.
– Молоко – это не ко мне, – с достоинством ответил поэт.
В общем, поехали мы в Багаевку за пивом. За мостом тормознули грузовик с арбузами – доехали до трассы. Водитель всё жаловался,
– Научные работнички, – ворчал он, – руки из жопы растут, кандидат наук, два астеранта, квалифицированная рабочая сила, бля…
На трассе он свернул влево и поехал в Ростов, а мы остались на перекрёстке ловить попутку до Багаевки. Что-то водитель такое вспоминал, что у университетских какая-то женщина на работу не вышла, и куда-то делась.
– А куда она делась? – ворчал шофер. – Баба она и есть баба.
В общем он уехал, а поэт забеспокоился.
– Надо, – говорит, – возвращаться.
– Ну куда ты будешь возвращаться? – резонно спросил у него я. – По деревне будешь ходить, искать ее? А если это не она?
– Зря мы ее вчера одну отпустили!
– Нам сейчас самое умное, – убеждал я, – поехать в Багаевку и выпить пива. Как раз к нашему возвращению что-то и прояснится.
У поэта испортилось настроение, но пива он хотел. Нас подобрал василькового цвета «Москвич», за рулем которого оказался отставной подполковник. Разговорившись, он сказал, что едет в Багаевку за дынями. Поэт серьезно кивал, как будто поездки в Багаевку за дынями были для него постоянным привычным делом. Я задремал. Сквозь сон я слышал, как поэт пытается договориться, нельзя ли нас забрать из Багаевки на обратном пути.
– Куда я вас посажу? – удивлялся этой просьбе подполковник. – Дыни же будут везде!
Потом я всё-таки заснул, и мне приснилось, как Елизавета Петровна вместе с Иевлевой полощут в Маныче рубашки. Они полощут рубашки и выкручивают. И кладут в эмалированный таз. А мимо идут казаки и отпускают гнусные шутки. А те смеются, но не оборачиваются…
Я проснулся оттого, что машина остановилась. Мы вышли. Очередь за пивом была, и немаленькая. Но мы встали. И стояли. Под палящим солнцем. Всё когда-то кончается, и очередь наша в конце концов подошла. Мы взяли по две кружки. Вернее, я взял четыре, поскольку у поэта денег не было.
За пивом поэт пытался убедить меня в том, что язык нам диктует. То, что нам кажется созданной нами поэтической формой – это на самом деле диктат языка. Он приводил примеры, мужики косились на нас. Но косились уважительно, как на сумасшедших.
Пиво кончилось на Осипе Мандельштаме. Мандельштам мужикам не понравился – жидов в станице не любили.
– Я не увижу знаменитой Федры, – кричал опьяневший поэт.
А я думал, продиктовал это Мандельштаму тот самый язык, на каком говорят окружающие нас мужики. И я нутром чувствовал, что это всё-таки тот же самый язык!.. Тот самый… И дальше нить моей мысли терялась, думать не было сил. Поддержать разговор я не мог, а он увлёкся, махал руками, и получалось очень шумно. И вообще пора было уходить.
Попутку на трассе мы поймали моментально. С консервного завода шли грузовики в Ростов. У поворота на Усьман мы вышли и до хутора шли пешком. Несколько раз останавливались отлить, благо лесополоса шла вдоль дороги.
Когда мы вернулись
Отсутствие Иевлевой поэт отметил сразу. Ему, правда, сказали, что она вышла из общежития около одиннадцати, а от фельдшера, оставив нас, она ушла примерно в полдесятого. То есть, мы не были последними, кто ее видел. В общежитии до поздней ночи вообще никто не спал.
Поэта успокаивали, говорили, что она взрослая женщина, и что найдется. Но он всё равно помрачнел. Это он рассказал мне, что Иевлева встречается с вампиром по ночам, причем абсолютно ничего странного поэт в этом не усматривал.
Встречается с вампиром. И что? Странно вам? Не верите? Да ради бога! Пожалуйста! Но я знаю, что говорю. И ничего в этом такого невозможного нет. Мистика, вы считаете? Да вокруг полно мистики. Просто вы ее не видите. Потому что вы сами – тупые долбо*бы. А я верю своим глазам, представьте себе. Да, с вампиром. Не с каким-нибудь му*аком, старшим преподавателем. Потому что она сама непростая женщина.
Что здесь такого невероятного? Если вы верите в коммунизм, почему бы вам не верить в вампиров? Ах вы уже не верите в коммунизм? Ну тогда можете и в вампиров не верить. Я не настаиваю. Дело ваше. Можете не верить. Но она всегда возвращалась ночью. Или он сам ее приносил. Почему она сегодня не вернулась? Что случилось? Ой, чует моя бедная, засранная газетой «Правда» душа – что-то случилось.
Мы закурили. По дороге проехала серая «Волга» с ростовскими номерами.
– Да найдется она, – успокаивал я поэта, хотя у меня на душе тоже стали кошки скрестись.
Тогда-то мы и решили, по возможности, то есть, когда поэт протрезвеет, вместе описывать эту историю. Чтобы рядом с журналистским репортажем появились слова, продиктованные поэтическим вдохновением.
Глава 55. Приезд майора Ершова
Приехавший из Ростова, из областного управления милиции, офицер был худым, лет сорока мужчиной в форме с майорскими погонами, с небольшим чемоданчиком в руках. Невысокий, неприметный. С простым, немного удивленным лицом. По крайней мере, так мне его описывали люди, присутствующие при его прибытии. Самому мне так и не довелось с ним познакомиться.
Майор протянул удостоверение, парторг прочел: «Павел Петрович Ершов».
– А мы вас ждали, товарищ майор, – обрадовался парторг.
– И чудненько, – сказал майор, – вот и дождались.
– Идемте, мы вас устроим, потом пообедаем.
– Спасибо, я обедал, – вежливо отказался майор.
– У нас тут гостиничные номера при библиотеке, – говорил парторг, ведя майора по улице. – Будет вам уютно. Всё рядом. Магазин рядом.
– Магазин, это да, – кивал головой майор.
«Чего это я про магазин, – укусил себя за язык парторг. – Он что, бухать сюда приехал?» Но майор смотрел доброжелательно. И никаких неправильных мыслей о себе со стороны парторга, видимо, не допускал. Комнату майор осмотрел одобрительно, чемоданчик положил на стол и сказал, что хотел бы поговорить со свидетелями немедленно. Они вернулись в кабинет, и по дороге парторг рассказал, что было ему известно.