Вся la vie
Шрифт:
Здесь, в столице, сестра на третий день спросила, сколько еще времени Тамара собирается у них жить. И дала телефоны двух агентств – чтобы квартиру снять и работу найти. Тамара Георгиевна тогда всю ночь проплакала – в гостиной сестры, на мягком диване. А утром пошла устраиваться на работу. Здесь, в Москве, она поняла, что чувствовал ее сын, когда у него в школе спрашивали про национальность. Только девочки-менеджеры в агентствах обходились без лишних церемоний – сразу говорили в лоб. Или Тамара Георгиевна найдет работу у таких же, хм, с Кавказа, или вообще не найдет. Несмотря на опыт работы. С квартирой было так же – нет регистрации, «черная». Или халупа в ближнем Подмосковье, или договаривайся
Квартира нашлась, нашлась и работа. Полгода было все ничего. Маленький Вася мог поздороваться на трех языках – русском, грузинском и осетинском. Засыпал под «Сулико» или «Тбилисо», как будто его выключали кнопкой, а под мое «Ай люли-люленьки, прилетели гуленьки» морщился. Не плакал, просто морщился. Очень выразительно. Хотя я в хоре пела много лет.
Плохо стало, когда в Москве произошел теракт. Тамару Георгиевну стали останавливать в метро и проверять регистрацию. А хозяйка съемной квартиры просто позвонила и велела убраться в течение суток.
Тамара Георгиевна поселилась у нас – в гостиной, на мягком диване. Вставала рано – раньше нас – и к моменту нашего подъема сидела на убранном диване с книжкой в руках. Мы собирались и убегали на работу. Так что никто никому не мешал. Мы только двери, до этого никогда не закрывавшиеся, научились закрывать. Муж тоже не возмущался. Он всю жизнь прожил с родителями за символической перегородкой – китайской ширмой. Нормально. Так многие живут.
А потом в Москву на практику захотела приехать Лялечка. Ее у нас мы поселить не могли. И сестра Тамары Георгиевны тоже не могла. Тамара Георгиевна вышла на новый круг – агентство, поиск квартиры…
Помогла моя мама. Мама всегда кидается на помощь, а потом зарекается это делать. Она уболтала агентшу, пообещала за квартиру на двадцать долларов больше и нашла – в один день. Еще мама отдала Лялечке мои вещи, хранившиеся в чемодане на антресолях и ставшие мне необратимо малы. Лялечка крутилась перед зеркалом в моей бывшей комнате, Тамара Георгиевна плакала от благодарности на кухне.
Мы расстались по обоюдному согласию, но не смогли обойтись без перечисления списка накопленных обид.
Я не могла сказать этой интеллигентной, образованнейшей женщине, что в ее обязанности няни входит влажная уборка детской комнаты. Мне было неудобно. Удобнее было прийти с работы и вымыть пол за детской кроваткой.
Телефонные переговоры с Лялечкой я не слышала – я платила по счетам. Но Тамара Георгиевна мне рассказывала, о чем и сколько раз поговорила с дочкой. Все честно.
Она давно перестала печь пироги и при мне на ужин дала Васе вареное яйцо. Наверное, яйцо стало последней каплей. В этот момент я вспомнила, что Тамара Георгиевна – няня и получает за свою работу деньги.
Хотя нет, не яйцо. А то, что Вася перестал улыбаться. Без повода. Просто так. Вообще-то он улыбчивый мальчик.
Тамара Георгиевна сказала, что решила вернуться домой – в Киров. К семье. Когда собирала чемодан, сказала, что во всем виновата моя мама, которая сняла ей квартиру за другие деньги. Не те, на которые Тамара Георгиевна рассчитывала. Сказала, что я заставляла ее гулять с ребенком, когда она была больна. Что я плачу ей меньше, чем платят остальным няням в нашем районе. Я плакала в гостиной, а мой муж
Тамара Георгиевна написала мне эсэмэску – поздравила Васю с днем рождения. Я ответила одним словом: «Спасибо». Больше мы не общались.
Я все знаю про климактерический период у женщин. Обеим няням я покупала таблетки от менопаузы. Это очень тяжело наблюдать. Приливы, отливы. Открытые форточки, закрытые форточки. Хорошее настроение, слезы… И когда снова пришла в агентство, попросила найти мне молодую.
Даша сбежала в Москву от мужа. Муж, ребенок и мама остались в Волжске, а Даша приехала к тетке в Москву. То есть сначала Даша отвезла ребенка к маме, сказала мужу все, что хотела, а потом уехала. Проблем с жильем не было – Даша жила у тетки. За угол мыла квартиру и готовила. С работой оказалось сложнее. Работодателей устраивало все – педагогическое образование, опыт работы в школе преподавателем русского и литературы. Не устраивал один пункт – дата рождения. Даша казалась работодателям, а точнее, работодательницам, слишком молодой и слишком привлекательной. Работодатели были как раз не против.
Цель у Даши была одна – купить в Подмосковье комнату и перевезти сюда дочку. Чтобы девочка училась в столице.
Даша проработала у нас три года. Критический срок. Хочется поменять работу, начальник стал совсем идиотом, денег мало, и вообще «я достойна большего». Даша шла по классической схеме. За это время она подружилась с коллегами по детской площадке, где бурно обсуждались вопросы цены. Даша пришла и сказала, что она стоит больше. Потому что, согласно опросу общественного мнения на детской площадке, она получает меньше всех. Мы повысили зарплату и успокоились на полгода. Потом у Даши появилась подружка. Тоже няня. Эта няня говорила всем, что работала у Потанина и ушла сама. Ее в округе так и называли – «нянька Потанина». Хотя мало кто в это верил. Даже Даша не верила. В общем, эта «нянька Потанина» рассказывала Даше, как повысить свою конкурентоспособность и повыгоднее устроиться. Для начала нужно прочитать две книжки – Марию Монтессори и учебник по детской психологии. После прочтения в анкете можно будет написать: «знание развивающих методик и психологии». Даша не только книжки прочла, но и по старой преподавательской привычке написала конспекты. При этом полученные знания она не собиралась применять на этом месте работы – то есть у нас. А отложила тетрадочки до лучших времен – новой работы.
С книжками у Даши вообще были отношения сложные. Она считала себя девушкой образованной и начитанной. Способной разобрать характер главного героя, раскрыть образ природы в произведении. Читала Даша то, что считала нужным. Вот, например, Пелевина – нужно. Это сейчас модно. Пелевин Даше не понравился. Под школьную схему никак не подгонялся. С Довлатовым вообще нехорошо вышло. Даша покрутила в руках книгу и спросила:
– А Довлатов – классик или современник?
Я не смогла ответить на этот вопрос. Современный классик? Даша не стала его читать, потому что ей нужно понимать, что она читает – классическую литературу или современную.
Или вот работа журналиста или писателя… К классикам русской литературы – Толстому, Некрасову – у нее не было вопросов. А ко мне – я тогда начала писать свой первый роман – очень много.
– Знаешь, я тут взяла почитать твое произведение, листы на столе валялись. Это же очень просто – он встал, она пошла, он повернулся, она оглянулась. Я тоже так могу. Только у меня времени нет. Деньги надо зарабатывать. А тебе хорошо. Муж тебя кормит, а ты с жиру бесишься.
На самом деле Даша была хорошей няней. Она любила детей. Не по работе, а просто так. Никогда не опаздывала.