Вся ночь впереди
Шрифт:
– Боже, что происходит?
Молли только еще крепче обхватила его бедра ногами и прошептала:
– Молчи. И ни о чем не думай…
– Молли, но я не могу… После того, что было…
«Вчера вечером», – хотел он сказать, но Молли ему этого не позволила. Прижав пальцы к его губам, она повторила:
– Молчи. Ну пожалуйста…
Было похоже на то, что Остин выбрал именно этот момент, чтобы начать анализировать свои с ней отношения. Момент был явно неподходящим. Она торопливо нащупала ширинку у него на шортах, расстегнула ее, попутно выяснив, что трусов
Остин издал глухой, протяжный стон и стал задирать на ней платье. Узенькие шелковые трусики скользнули в сторону под его жадными пальцами.
Молли ахнула и с шумом втянула в себя воздух.
Реальность отошла на задний план, уступая место острому, жгучему, как огонь, страстному желанию. Она хотела, чтобы Остин оказался у нее внутри.
Будто повинуясь мысленно отданной команде, Остин приник к ней, но в последний момент остановился.
– Сама… – произнес он, тяжело дыша. – Сделай это сама…
Молли поняла, почему он ее об этом попросил. Хотел еще раз убедиться, что ей это нужно не меньше, чем ему.
Она приподняла бедра и попыталась ввести его в себя, но у нее ничего не получилось. Она повторила попытку: снова неудача.
– Не могу… – воскликнула она в величайшем смятении и тоске.
В этот момент он ее не целовал и его руки не ласкали ее тело. И снова перед ней забрезжила реальность, разгоняя затянувшую ее взор алую пелену страсти. На смену эротическому опьянению пришли былая нервозность и страх.
Остин почувствовал, как она напряглась и как сжались ее мышцы, преграждая ему доступ в ее лоно. С нарастающей нежностью Остин подумал, что ей нужна помощь.
– Подожди, – прошептал он. – Не торопись.
Он стал успокаивать ее, гладя пылающее лицо руками, прикасаясь к ее лбу нежными, легкими поцелуями.
– Ночь… – прошептал он. – У нас… впереди целая ночь.
Потом Остин снова стал ее целовать – в лоб, в щеки, в глаза, в шею – в первое, что ему попадалось. Одновременно он расстегнул на ней платье, стянул его вниз и расстегнул лифчик, высвобождая ее груди. В следующий момент он приник ртом к одной из ее грудей, жадно вбирая в себя губами сосок.
– Раздеться… – пробормотал он, как в забытьи, отрываясь на мгновение от ее груди.
Молли, которая в этот момент поглаживала пальцами волосы у него на затылке, в удивлении подняла на него глаза:
– Что ты сказал?
Остин, с трудом выговаривая слова, пробормотал:
– Хочу… раздеться…
– Я тоже.
Некоторое время Остин возился со своей футболкой, стаскивая ее через голову, а Молли ему помогала. Когда же футболка упала на траву, Остин прижался к нагому телу Молли. Это ощущение было настолько острым, что еще больше увеличило эрекцию, и его тело пронизала дрожь страстного желания. Он снова положил руку на нежные складки кожи у нее между ног и, между прочим, обнаружил то, что прежде укрывалось от его внимания, – Молли тщательно выбривала себе промежность, и теперь там у нее все было голенькое, как у девочки. Это показалось Остину невероятно пикантным
Раздвинув ее заветное, женское, он погрузил палец в ее плоть. Ее нутро было горячим и влажным. На этот раз она была полностью готова к соитию. Двигая пальцем вперед-назад, он разрабатывал таким образом ей вход, стараясь сделать сближение для нее легким и безболезненным.
– Ты хочешь меня?.. – прошептал он.
Она впилась пальцами в его плечи и кивнула.
– Значит… ты мне доверяешь?
Помолчав, она дала ему односложный, но недвусмысленный ответ:
– Да.
Остин с благодарностью поцеловал ее в губы.
– Вот и хорошо.
Приподняв Молли за бедра, он стал направлять ее. Очень медленно и осторожно.
– Так нормально? – спросил он, борясь с желанием сразу, одним движением войти в нее.
В ответ она еще шире расставила ноги и опустилась на него всей тяжестью своего тела.
Из его уст вырвался протяжный стон. Ему захотелось опрокинуть ее на траву и заняться с ней любовью, как он привык. Только огромным усилием воли он подавил этот мгновенно возникший у него импульс.
Молли чувствовала, что Остин осторожничает, сдерживает себя. Подобная предупредительность была вовсе не в его характере, и Молли оценила ее. Теперь она могла без колебаний повторить то, что сказала ему несколькими минутами раньше: «Я тебе доверяю».
Прислушиваясь к своим чувствам, рождавшимся в ней от близости с Остином, она невольно задалась вопросом: неужели та сдержанность, вернее, скованность, сопровождавшая прежде ее интимную близость с мужем, окончательно ее покинула?
Пожалуй, она могла бы ответить на этот вопрос утвердительно, поскольку ее лоно обильно источало любовную влагу и раскрывалось навстречу Остину подобно цветку, а струившаяся в ее венах кровь рассылала по телу искры, которые, словно крохотные угольки, разжигали пожар страсти, требовавшей немедленного выхода.
Даже самые яркие эротические фантазии, которые посещали иногда Молли за долгие годы вынужденного воздержания – ведь нельзя же назвать полноценной близостью те физические контакты, которые бывали у нее с Остином прежде, – не могли сравниться с тем, что она сейчас испытывала. Она чувствовала себя раскрепощенной, свободной от всего того, что снедало ее душу, казалось, целую вечность. Да что там свободной! Она не просто наслаждалась, она как будто парила по небу. Вокруг нее мигали россыпи звезд и светила луна, рассылая свои серебристые лучи по черному бархатному небу.
– Тебе не больно? – хрипловатым от страсти голосом спросил ее Остин, из чего она заключила, что, выплескивая свою физическую радость наружу, не смогла удержаться от крика.
«Больно»? Как сказать. В самом деле, больно ей сейчас или нет?
Нет, если она и испытывает боль, то это лишь составная часть того острого, пронизывающего ощущения, которое в эту минуту завладело всем ее существом.
Хотя Остин заполнял ее целиком, а его движения внутри ее тела доставляли ей массу удовольствия, чего-то ей все-таки не хватало. Но вот чего?..