Вся правда о Муллинерах (сборник)
Шрифт:
Несколько секунд он молча попыхивал сигарой. Его благодушное лицо посуровело.
— Если хотите знать мое мнение, джентльмены, — подвел он итог, — то я утверждаю, что бросать курить не только глупо, но и опасно. Подобный поступок будит демона, который спит в нас всех. Отказаться от курения значит превратиться в угрозу для общества. Мне не забыть, что произошло с моим племянником Игнатиусом. Слава Богу, конец был счастливым, но…
Тем из вас (продолжал мистер Муллинер), кто вращается в артистических кругах, возможно, знакомо имя и творчество моего племянника Игнатиуса. Он портретист, чья известность неуклонно растет.
Презирать его за честную бедность она не могла. Доход у него был вполне приличным.
Услышать о нем что-нибудь плохое она не могла. Его прошлое было безупречно.
Иметь что-либо против его внешности она не могла, ибо — как и у всех Муллинеров — его облик был безоговорочно симпатичным, а под некоторыми углами и обаятельным. К тому же девушка, которая выросла в доме, где имелся отец, занимавший видное место среди химер, украшающих кенсингтонские водосточные трубы, а также парочка недочеловеков, вроде ее братьев Сиприена и Джорджа, вряд ли могла быть уж слишком придирчивой к мужской красоте. Сиприен был бледный, тощий и писал критику на художников для еженедельников, а Джордж был толстый, розовый и обходился без каких-либо оплачиваемых занятий, так как еще в нежном возрасте весьма преуспел в искусстве вытряхивать из друзей и знакомых небольшие суммы взаймы.
Игнатиуса осенила спасительная мысль: один из братьев вполне мог располагать секретной информацией касательно этой проблемы. Они часто бывали в обществе Гермионы, и она, конечно же, могла упомянуть, что именно в нем заставляет ее с таким постоянством отвергать любовь достойного человека. Он заглянул к Сиприену и без обиняков изложил ему все. Сиприен слушал внимательно, поглаживая худой рукой левую бакенбарду.
— А? — сказал Сиприен. — Субъект ощущает нежелание девушки взвесить матримониальное предложение?
— Ощущает, — сказал Игнатиус.
— И растет недоумение, почему нет никакого продвижения вперед?
— Растет.
— И встает вопрос о причине?
— Встает, причем неоднократно.
— Ну, если есть желание услышать правду, — сказал Сиприен, поглаживая правую бакенбарду, — то, как мне известно, Гермиона говорит, что ты слишком похож на моего брата Джорджа.
Игнатиус пошатнулся и отступил на шаг.
— Похож на Джорджа?
— Так она говорит.
— Но я никак не могу быть похож на Джорджа. Никакой человек не может быть похож на Джорджа.
— Субъект сказал только то, что слышал.
Игнатиус вышел из комнаты, еле держась на ногах и пошатываясь, очутился на Фулемроуд и кое-как добрел до «Козы и бутылки», куда и свернул, чтобы восстановить силы бодрящим напитком. И первым, кого он увидел в баре, был
— Эгей! — сказал Джордж. — Эгей, эгей, эгей!
Он выглядел даже более толстым и розовым, чем обычно, так что теория, будто он может хоть немного походить на такое прискорбное нечто, вызвала у Игнатиуса брезгливое омерзение, и он решил выслушать второе мнение.
— Джордж, — сказал он, — у тебя есть хоть какое-то предположение, почему твоя сестра Гермиона отвергает мою руку и мое сердце?
— Имеется, — сказал Джордж.
— Имеется? Так почему же?
Джордж допил стопку.
— Ты спрашиваешь меня почему?
— Да.
— Ты хочешь знать причину?
— Хочу.
— Ну так, начать с того, — сказал Джордж, — не можешь ли ты одолжить мне фунт до среды без задержки?
— Нет, не могу.
— И даже полфунта?
— И даже полфунта. Будь добр, не уклоняйся от темы и объясни мне, почему твоя сестра не хочет даже смотреть на меня?
— Объясню, — сказал Джордж. — Мало того что ты по натуре жмот и скаред, Гермиона утверждает, что ты еще слишком похож на моего брата Сиприена.
Игнатиус зашатался и упал бы, если бы прежде не подсунул ногу под стойку.
— Я похож на Сиприена?
— Так она говорит.
Склонив голову, Игнатиус покинул бар и вернулся к себе в студию поразмышлять. Он был поражен в самое сердце. Он искал секретную информацию, и он ее получил, но никто не мог потребовать, чтобы она его обрадовала.
Он был не только поражен в самое сердце, но и ошарашен. С некоторой натяжкой еще можно было допустить, что человек походит на Джорджа Росситера. И он допускал, что человек — при условии, что Природа сыграла с ним скверную штуку, — мог бы выглядеть, как Сиприен. Но не мог же человек походить разом на них обоих и остаться в живых!
Взяв лист бумаги и карандаш, он принялся составлять список качеств и характерных черт обоих братьев, разнося их по параллельным столбцам. Кончив, он начал тщательно изучать результаты. И вот что он написал:
Джордж
Морда, как у свиньи
Прыщи
Профессиональный
паразит
Говорит «эгей!»
Хлопает по спинам
Обжора
Рассказывает анекдоты
Липкие пальцы
Сиприен
Морда, как у верблюда
Бакенбарды
Пишет критику на художников
Говорит «субъект»
Испускает противные смешки
Вегетарианец
Декламирует стихи
Костлявые пальцы
< image l:href="#"/>Он нахмурил брови. Тайна осталась тайной. Но затем он прочел последний пункт.
Джордж
Заядлый курильщик
Сиприен
Заядлый курильщик
Игнатиус Муллинер содрогнулся. Вот наконец-то он — общий фактор. Неужели?.. Возможно ли?..
Единственный логический вывод. Однако Игнатиус отбивался от него, сколько хватало сил. Любовь к Гермионе была путеводной звездой его жизни, но следом, отставая лишь на полголовы, к финишу устремлялась его любовь к своей трубке. Неужто он должен выбирать между ними?