«Вся правда о слове «Навсегда»

Дессен Сара

– Вдохновение, - повторила я, оглядываясь по сторонам.

– Да, - ответил Уэс таким тоном, словно собирался убедить меня в

своей правоте, если услышал бы хоть малейшее сомнение в моем голосе. –

Когда я работаю в тишине, в какой-то момент начинаю тормозить, и тогда

прихожу сюда. Здесь всегда кто-то есть, а когда вокруг кипит жизнь, то

работать легче.

– А что насчет волос у статуи? Ты придумал их здесь?

– Да, но эта фигура особенная,

я сделал ее специально для одного

человека.

– Для Стеллы, - кивнула я.

– Именно, - он улыбнулся. – Она очень много сделала для нас с Бертом

и помогала, чем могла, когда мама болела. Благодаря ей Берт смог пережить

все это. Скульптура – меньшее, что я мог для нее сделать.

– Она великолепна, - сказала я, а Уэс пожал плечами. Как я уже знала,

он всегда реагировал на похвалы именно так. – А что натолкнуло тебя на

мысли о цветах? И этих вращающихся нимбах на головах у ангелов?

– Оставь это для меня, - шутливо возмутился он, - а то ты такими

темпами скоро начнешь расспрашивать о связи женщины, мира природы и

переработанных отходов.

Я прищурилась.

– Ну я же не Кэролайн. Просто спросила.

– Не знаю я, - он подпер голову ладонями. – Все началось еще с

Майерса. Первые статуи тогда были простыми, в них ничего не двигалось.

Но потом как-то пришла эта мысль, и первый раз я решил сделать что-то

подобное, когда работал над сердцем в руке. Меня заинтересовало, как

движущиеся объекты могут заставить что-то большее выглядеть по-другому.

Благодаря ним все кажется более живым, понимаешь?

Я вспомнила, как смотрела на статую Стеллы в саду, прислушивалась к

тихому перезвону ее волос, и молча согласилась с Уэсом, лишь кивнув в

ответ.

– Так что все-таки ты делала там, в саду? – поинтересовался он.

Кабинка, в которой сидели пьяные студенты, как будто бы замолкла.

– Просто гуляла. С самого первого дня мне очень хотелось посмотреть

на сад.

– Он невероятен, - Уэс глотнул воды. Сердце в ладони выскользнуло из-

под рукава, затем снова скрылось под тканью.

– И к тому же, - добавила я, - он очень отличается от моего дома. У нас

все упорядоченно и организованно, совершенно не так, как у Кристи с

Моникой. Мне нравится этот легкий хаос.

– Когда Берт был маленьким, - Уэс откинулся на спинку стула, - он

потерялся в саду, пытаясь найти короткий путь от дороги к дому. Мы

слышали, как он зовет на помощь, а потом нашли его буквально в паре

метров от стены дома.

– Бедный Берт, - рассмеялась я.

– Он выжил, - фыркнул Уэс. – Он сильнее и умнее, чем

кажется. Когда

мама умерла, мы все волновались за Берта, ему тогда еще и тринадцати не

было. Именно он узнал о ее болезни, я тогда был в Майерсе. Но он удивил

всех нас, когда оказался очень стойким и был с ней всегда, даже, когда ей

было очень плохо.

– Наверное, для тебя это было еще труднее, - сказала я. – Находиться

вдалеке…

– Я вернулся домой, когда ей стало хуже. Но я с самого начала

ненавидел эту ситуацию – ужасно быть запертым, когда твоя семья страдает,

а ты не можешь быть рядом из-за собственной глупости. Когда меня

выпустили, я точно знал, что никогда не совершу такой же ошибки снова. Я

должен быть рядом, если что-то случится еще с кем-нибудь.

Официантка подошла к нашему столу с подносом, и мой желудок

сжался, хоть я и не была голодна. Она поставила перед нами тарелки,

спросила, не хотим ли мы чего-то еще, а затем, шаркая, ушла.

– Вот увидишь, - Уэс кивнул на мою тарелку, - это просто взорвет тебе

мозг.

Я посмотрела на него с усмешкой.

– Это вафли, а не второе пришествие.

– Не суди, пока не попробуешь, - заметил он. Я добавила немного масла

на вафлю, затем полила сиропом и отрезала кусочек. Уэс внимательно

наблюдал за мной, пока я подносила вилку ко рту. Он не принимался за свою

еду, ожидая моей реакции. И, знаете, он ее получил. Потому что эта вафля

была хороша. Действительно хороша, черт ее побери!

– Так и знал, - указал он на меня вилкой, очевидно, прочитав мои

мысли. – Не второе пришествие, но нечто похожее, а?

Я положила в рот еще один кусочек, готовая с ним согласиться.

Вспомнив кое-что, я улыбнулась.

– Что?

Опустив взгляд в тарелку, я призналась:

– Ты мне напомнил папу сейчас.

Уэс тоже откусил от вафли, ожидая продолжения.

– Мы никогда не ходили в церковь, хотя мама считала, что нам нужно

это делать, и чувствовала вину за то, что в свое время не убедила нас. А папа

любил готовить завтраки по воскресеньям и всегда говорил, что это его

личная служба, а кухня – его церковь. Он обычно готовил яичницу, бекон,

бисквиты и…

– Вафли, - закончил за меня Уэс. Я кивнула, в горле что-то сжалось. Как

неловко, подумала я, сидеть в «Мире вафель» и вспоминать папу – но, опять

же, рядом со мной был друг, которому можно было доверять! Папе, должно

быть, нравилось это место.

– А мама, - внезапно произнес Уэс, макая кусочек вафли в сироп, -