Вся правда, вся ложь
Шрифт:
– Чего это тебя так разбирает?
– Тоскую по несбыточному. Большое пролетело мимо, и поздно его ловить.
– А если потолковей?
– Легкие жалобы на судьбу закоренелого циника. При других обстоятельствах я бы мог в тебя влюбиться.
– Ну и силен же ты врать, – покачала я головой.
– Но помечтать-то можно? Предположим, ты обо мне ничего не знаешь, мы только что встретились… Ты не была четыре раза замужем и втюриться в своего Стаса попросту не успела…
– Ага. Чего ж ты от Агатки сбежал? Мы похожи, она ничего о тебе не знает, замужем
– Ты права, – горестно кивнул Сергей Львович. – При ином раскладе мысли о большом и светлом мигом улетучиваются…
– Типы вроде тебя не способны любить. Ты ж непременно все испоганишь просто так, без особой надобности. Твоя женщина хорошо это понимает, вот и дала тебе пинка под зад. А теперь ты носишься со своим большим чувством, холишь его и лелеешь, потому что оно позволяет считать себя нормальным, а не злобным выродком, каковым ты в действительности являешься.
– У тебя деньги есть? – серьезно спросил Берсеньев, чем, признаться, сбил меня с толку.
– А много надо? – нахмурилась я.
– Думаю, немало.
– Зачем?
– Расплатиться за ужин. Давай установим правило: кто хамит, тот и платит.
– Еще чего… Денег нет, а если б и были, я все равно бы смылась, не заплатив. Вряд ли мне придет охота еще раз сюда заглянуть.
– Махнешь в окно дамской комнаты? У тебя солидный опыт…
– А что еще делать бедной девушке, когда вокруг полно придурков, посягающих если не на ее честь, то на кошелек?
Нам принесли заказ, официант разлил в бокалы вино, которое стоило уйму денег и оттого показалось мне кислым, точно уксус.
– За нас, – поднял бокал Берсеньев и усмехнулся. – Я имею в виду, за нас в отдельности. Помни, мы решили напиться.
– Это вряд ли. Вино поперек горла встанет, едва подумаешь, сколько придется платить за каждый глоток.
– Платить, так и быть, стану я. Считай это скромным вкладом в мировую гармонию: злодей наказан не правосудием, так хоть рублем. Значит, справедливость торжествует.
Выпив, Берсеньев блаженно улыбнулся, а я терялась в догадках: то ли вино и впрямь хорошее, а я в нем ни черта не смыслю, то ли сукин сын продолжает издеваться.
– От бывшего вестей нет? – сменил тему Берсеньев.
Я пожала плечами.
– Бывший на меня сердит, оттого вряд ли начнет откровенничать. Но я надеюсь, они найдут этого типа. – Берсеньев усмехнулся, а я забеспокоилась. – Что?
– Найдут, найдут, – закивал он, а мне нестерпимо захотелось съездить ему по носу. – А как наш безутешный вдовец?
– Какого хрена, а? – Мне пришлось понизить голос, чтобы на нас не оглядывались. – Человек потерял жену, а ты…
– Извини, дорогая, – с серьезным видом заявил Берсеньев. – Я забыл, как близко к сердцу ты принимаешь чужое несчастье… У циников вроде меня скверная привычка считать искренних людей идиотами или притворщиками.
– Посмотрел бы ты на себя…
– Представляю, что за картина открывается твоему взору. Не верь глазам своим… это я сейчас не о себе. Боюсь, что победу мы празднуем рано…
– А
– Первое правило сыщика, – мурлыкнул Берсеньев, – никому не верь. Врут все. Без исключения. Даже когда просто рассказываешь о себе, так и тянет приврать. То титьки на размер больше, то туфли на штуку дороже. А уж когда настоящие тайны за душой, тяга соврать просто непреодолима. Так что ты права, моя радость, все, что нам известно, не более чем видимость правды, а до самой правды еще придется докапываться.
– Ты что-то узнал? – заволновалась я.
– Честно? Нет. Я просто пораскинул мозгами и решил, что с выводами мы поспешили. И к бывшему ты кинулась преждевременно, лишив меня развлечения и себя, кстати, тоже. Потому что теперь ковыряться в этом деле нам не позволят, а жаль. Так выпьем за то, чтобы впредь торопливость не лишала нас удовольствия.
Мы подняли бокалы, отсалютовав друг другу, и выпили. Я пребывала в большой задумчивости, и на этот раз вино мне показалось попросту безвкусным. Что, если Берсеньев прав, и выводы я сделала чересчур поспешно? Упустив что-то важное…
– Не переживай, – подмигнул Сергей Львович, наблюдая за моими терзаниями. – Иногда и ментам нелишне потрудиться. Кстати, за твоей спиной сидит Стас. Это я к тому, чтобы ты, случайно обернувшись, не свалилась со стула.
– Стас? – растерялась я.
– Ага. Четвертый стол по центральной линии.
Все мысли из моей головы разом улетучились, кроме одной: не поворачиваться… С большим трудом я заставила себя усидеть на месте.
– Похвальная выдержка, – продолжал трепаться Берсеньев. – Малость побледнела, но, в общем-то, держишься молодцом.
– Он… он один? – помедлив, спросила я.
– Странная идея являться в ресторан в одиночестве, тем более в пятницу вечером. Даже я предпочел твою компанию…
– Он с женщиной?
– Сидят втроем: мордастый тип, грудастая брюнетка и Стасик. Не факт, что баба его… Так что не спеши вопить во все горло: «Изменщик коварный!»
– Заткнись. Он нас заметил?
– Не заметить тебя, моя прелесть, невозможно. Ты девушка во всех смыслах заметная, а в этом платье выглядишь на миллион баксов. Я бы даже два дал, не знай по опыту, что ни одна баба таких денег не стоит… По-моему, грудастая нагло его клеит. Ручку держит на его локте… Может, дать в глаз нахалке? Стасик это непременно оценит.
Я все-таки повернулась. Стас сидел совсем рядом, лицом ко мне, чуть наклонив голову к жгучей брюнетке. Она что-то рассказывала, а он снисходительно улыбался. Я растерянно замерла, не в силах отвести взгляд. Он, конечно, обратил на это внимание, но делал вид, что меня не замечает.