Вся синева неба
Шрифт:
Леон восторгается всем, что рассказывает и показывает отец Жоанны.
— Расскажи ему историю часовни, — просит Жоанна. — Вряд ли он ее знает.
Она могла бы сделать это сама, но ей больше нравится, когда рассказывает отец. Он способен заворожить своим дивным низким голосом. И он рассказывает Леону историю часовни, историю моряков, которые каждый год уходили на большую путину, на восемь или девять месяцев, и дали обет: если они все вернутся живыми и невредимыми, то построят часовню
— Они вернулись и сдержали обещание! Несколько лет ослы и люди таскали сюда каменные глыбы.
Леон погрустнел, прощаясь вечером. Они спустились на пляж и бросают камешки в море.
— Ну, до завтра, — говорит Леон Жоанне. — До свидания, месье, — добавляет он, обращаясь к ее отцу.
На обратном пути отец спрашивает ее:
— Тебе нравится этот парень?
Она качает головой.
— Нет. Я его мало знаю.
Потом все-таки добавляет:
— Он пригласил меня на пикник в следующее воскресенье.
Отец молчит некоторое время, потом роняет:
— Ты становишься взрослой.
Она пожимает плечами. Она в этом не уверена. Оттого что ее пригласил парень, она не превратится в одночасье во взрослую. Был же у нее парень прошлым летом. Ей не кажется, что та идиллия очень ее изменила. Они были знакомы, правда, недолго, но все-таки…
— Однажды ты влюбишься.
— Не знаю.
— Лучше мне подарить тебе эту цитату сейчас же.
Она поднимает на него восторженный взгляд. Ей всегда нравилось, что он считает слова подарками и дарит их ей.
— Какую цитату?
Он останавливается в каменном переулке. Они на одной из типичных улочек Сен-Сюльяка, где цветы растут между гранитными камнями домов. Деревня полностью сохранна, это особенно нравится Жоанне. В ней есть старые солеварни, приливные мельницы и даже древний менгир, который называют Зубом Гаргантюа.
— Ты готова слушать?
Она кивает. У отца травинки запутались в усах и даже в бровях. Она не знает, как они у него всегда попадают в такие невероятные места.
— Она о материнстве.
— Папа!
— Что?
— Я не готова родить ребенка!
— Но однажды ты будешь готова.
Она дуется. Чувствует себя маленькой девочкой.
— Цитата гласит: Прежде чем дать жизнь, надо полюбить ее и заставить ее полюбить тебя.
У него такой серьезный вид. У него всегда такой серьезный вид, даже когда травинки в бровях.
— Я постарался сделать это с тобой.
Она кивает.
— Я знаю.
— Запомни это хорошенько, ладно?
— Ладно.
— И если ты полюбишь однажды этого Леона, постарайся заставить его полюбить жизнь
Они идут дальше по переулку.
— Он, кажется, любопытный малый, это хорошо… Но с виду еще ничему не научился.
— Он же учитель!
— Настоящее знание не измеряется дипломами, Жоанна. Ни даже количеством проглоченных книг. Покажи ему звезды, растения, что рождаются и умирают, красоту заката солнца. Дай ему вдохнуть запах сирени и послушать шум моря.
— Папа! Он все это уже знает!
Хмурое лицо с резкими чертами поворачивается к ней.
— Ты в этом уверена?
И она вдруг сомневается.
— Ты думаешь, родители научили его этому?
Она не может подавить брезгливое содрогание, вспомнив семейку Андре, и качает головой.
— Нет. Наверно, нет.
Ее отец улыбается немного грустно.
— Я тоже слышал, как они шепчутся, Жоанна. Но не надо на него сердиться за то, что он сын своих родителей. В сущности, он бедный мальчик. Он вырос в нищете.
Она возмущается:
— Его родители держат табачную лавку!
— Жоанна, моя ли ты дочь? Порой я в этом сомневаюсь.
Она не может удержаться от улыбки.
— Молва говорит, что да.
— Я говорил о другой нищете.
— А.
— Тебе тоже еще многому надо учиться.
— А тебе? — невольно парирует она, задетая за живое.
— Мне тоже, Жоанна, мне тоже. Всегда надо учиться.
В следующее воскресенье Леон и Жоанна впервые поцеловались на пляже, полюбовавшись одним из самых красивых закатов солнца над Сен-Сюльяком.
Кемпинг-кар снова в пути. Жоанна больна уже два дня. Жар не спадает. Эмиль сходил в аптеку и дал ей лекарства. Он варит ей бульоны, больше она ничего не может есть.
— Где мы?
Сегодня утром ей получше, и она осторожно спустилась вниз.
— Мы доехали почти до Ааса, в Атлантических Пиренеях.
Он сидит на банкетке за чашкой дымящегося кофе.
— Тебе лучше? Вот, садись.
Он дает ей место и пододвигает исписанный листок бумаги.
— Что это?
— Я говорил по телефону с Миртиль.
Глаза Жоанны округляются.
— О!
— Я не знал, что делать, как сбить твою температуру. Я… Я спросил у нее советов.
— Почему ты не передал телефон мне? Я бы хотела с ней поговорить.
— Ты спала как младенец.
Жоанна глотает свое разочарование.
— Ну и какие советы она тебе дала?
— Мчаться прямиком к ней, чтобы она тебя вылечила хорошенько.
Он знал, что это вызовет у нее улыбку.
— Я сказал, что справлюсь с помощью аптекарши.