Вся твоя ложь
Шрифт:
– Боже мой, – произносит кто-то позади меня.
– Что это ты себе позволяешь? – вопрошает Джессика возмущенным тоном.
– Беру несколько пирожных, за которые только что заплатила, – говорю я, гордо поднимая голову. – Это что, запрещено?
– Ну… нет… Но это довольно необычно. Никто ничего подобного никогда не… – Слова Джессики затихают на половине фразы. – Джулия! Джулия! Эта новая мама хочет взять с собой остатки еды.
– Взять с собой? Остатки еды? – не веря своим ушам, переспрашивает Джулия, подняв
Она смотрит на меня с презрением. Я, вцепившись в свою салфетку с выпечкой, твердо выдерживаю ее испытующий взгляд. Через мгновение Джулия отворачивается, горделиво взмахнув волосами.
– Обычно, – надменно заявляет она, – наши остатки отдают в приют для бездомных. Разумеется, они всегда чрезвычайно нам благодарны. Но, возможно, ты действительно нуждаешься в этом больше.
– Я просто не хочу, чтобы вся эта выпечка пропала даром, – оправдываюсь я. – У меня и в мыслях не было причинять вам какие-то неприятности.
– Что ты, что ты… Никаких неприятностей. Вот, у меня есть пакет. Я сейчас вытряхну из него все свои бумаги. Тебе необходимо взять больше…
И с этими словами Джулия берет свой украшенный дизайнерскими лейблами пакет и высыпает все его содержимое на стол. А затем горстями начинает сгребать пирожные, круассаны, булочки и засовывать их в его вместительную глубину. Она опустошает все подносы на столе, наполняя пакет до краев, и вскоре содержимое начинает вываливаться через край. И когда кажется, что он вот-вот лопнет, она с улыбкой протягивает его мне:
– Вот. Это должно поддержать тебя какое-то время.
Я улыбаюсь ей в ответ, но чувствую, как краска приливает к моему лицу. Кивнув в знак благодарности, я протягиваю руку, чтобы взять пакет, и как ни в чем не бывало собираюсь уходить. Из дальнего угла зала раздается взрыв смеха, который, однако, быстро смолкает. Когда я берусь за ручку пакета, мои пальцы случайно касаются руки Джулии. Мои нервы так напряжены, что я рефлекторно отдергиваю ладонь, словно от кипятка, и отшатываюсь назад. Содержимое пакета рассыпается по всему полу.
На мгновение кажется, что время остановилось. Мы с Джулией стоим над рассыпанной горой свежей выпечки. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но из него вырывается лишь какое-то бессвязное заикание. Не оборачиваясь и не глядя себе под ноги, я убегаю прочь прямо по разбросанной по полу еде, все еще сжимая в руках салфетку с круассанами.
Только выйдя на улицу, я замечаю, что к одному из каблуков моих туфель прилепился огромный кусок булочки. Я усиленно пытаюсь оттереть его о бордюр. Но толстый слой шоколада размазался и накрепко застрял между подошвой и каблуком, не поддаваясь никакой очистке.
12
К тому моменту, когда я добираюсь до адвокатского бюро, часы показывают уже почти половину одиннадцатого. От автобусной остановки я бежала
– Не переживай. Барбара еще не пришла. А без нее я не могу проводить тебя в ее кабинет. Ты не возражаешь подождать ее здесь? Она должна уже скоро прийти.
Фух… Значит, я паниковала напрасно. Со вздохом облегчения я направляюсь к длинному кожаному дивану в углу приемной, непостижимым образом все еще сжимая в руках заветную салфетку с пирожными. Я оглядываюсь вокруг в поисках мусорного ведра, но тщетно. Затем я снова подхожу к стойке регистрации:
– Куда можно выкинуть вот это?
– Давай мне, – отвечает Кирстен. – Я брошу это в мусорное ведро.
Она протягивает руку, и я отдаю ей салфетку, внезапно почувствовав острое нежелание расставаться с этим своеобразным трофеем. Кирстен смотрит на круассаны и булочки в салфетке.
– А что с ними не то? – спрашивает она.
– С ними все в порядке. Возможно, они немного раздавлены. Но на самом деле мне просто некуда их девать.
– Как по мне, так они выглядят очень аппетитно. Давай-ка я сейчас приготовлю кофе и попробую на вкус парочку этих милых булочек. Не хочешь ко мне присоединиться, пока будешь ждать?
После инцидента в кафе у меня сложилось такое предубеждение к утреннему кофе, что я уже готова была отказаться, подозревая, что это какая-то хитрая ловушка. Но когда я увидела искреннее и совершенно лишенное лукавства выражение лица Кирстен, внутри меня что-то неуловимым образом изменилось.
– Почему бы и нет. Я с удовольствием выпью чашечку кофе. У вас есть какие-нибудь тарелки, куда можно выложить эти булочки?
В приемной стоит кофе-машина. Кирстен делает два эспрессо и ставит их на столик перед диваном, захватив с собой еще пару блюдец для круассанов. Затем она присаживается рядом, и мы вместе наслаждаемся французской выпечкой.
Закончив наш импровизированный завтрак, я вытираю крошки с губ и прочищаю горло:
– Тебе что-нибудь известно об этом судебном процессе? Вы уже встречались с обвиняемым?
– Да, уже встречались, – отвечает Кирстен. – Он присутствовал на нескольких последних совещаниях по делу. Такой вежливый, интеллигентный человек. И проходит через такой позор! Не знаю, как у этой девушки повернулся язык предъявлять ему такие нелепые обвинения.
– У этой девушки?
– У жертвы. Так называемой жертвы. У нее, должно быть, нет ни стыда, ни совести, раз она так запросто может разрушить чью-то жизнь, – сокрушается Кирстен. Она уже доела один круассан и принялась за второй.