Вся в белом
Шрифт:
Обыкновенно привычный шум перед отходом детей ко сну странным образом успокаивал их мать. Однако сегодня Кейт хотела другого – тишины. Слишком много других звуков теснилось в ее голове.
Три дня назад она была ошеломлена неожиданным телефонным звонком от Сандры Пирс. Фултон не доводилось разговаривать с ней после второй годовщины исчезновения Аманды, а сегодня перед ужином Сандра позвонила в третий раз и сказала, что продюсер программы «Под подозрением» была восхищена перспективами этого дела. И сразу же после этого звонка позвонила сама продюсер, Лори Моран,
Миссис Пирс предложила оплатить все расходы, чтобы Кейт смогла взять с собой Билла и детей, а если это не подойдет, обещала оплатить сиделку, чтобы та оставалась с детьми во время отсутствия Фултон. «Моя мать будет рада посидеть с ними, – ответила Кейт, – но я согласна на то, чтобы вы оплатили сиделку ей в помощь».
Она поднялась от стола. Близнецы затеяли возню.
– Живо все наверх! – строгим тоном сказала Кейт.
В «Хоум Депо» [9] шла ежегодная инвентаризация, и Билл, работающий там менеджером, должен был находиться в магазине до совершенно неприличного времени.
9
«Хоум Депо» – сеть магазинов-складов по продаже строительных и отделочных материалов.
По прошествии двадцати минут, включив посудомоечную машину и уложив всех четверых детей, Кейт устроилась в своей норке за второй чашкой кофе. Если съемки состоятся, как почувствует она себя в «Гранд Виктории»?
Она помнила, как неловко ей было там в тот, прошлый раз. Аманда, Шарлотта и Меган казались такими умными, такими истинно нью-йоркскими женщинами! А она рядом с ними казалась самой себе неловкой домохозяйкой.
«Я любила Билла в тринадцать, – думала она. – Однако иногда теперь задумываюсь над тем, не стоило ли мне несколько лет после окончания колледжа пожить в Нью-Йорке, повстречаться с другими людьми, вздохнуть полной грудью…»
Фултон сделала еще один глоток кофе.
«Я никогда не думала возвращаться в Палм-Бич, – размышляла она. – Пять лет назад я совершила худшую ошибку во всей моей жизни. Никто не должен узнать о ней. Прошу тебя, Боже, – безмолвно помолилась она, – прошу тебя, пусть никто не узнает о ней!»
17
Уолтер Пирс открыл пришедшее по электронной почте письмо от своей дочери Шарлотты:
«Надеюсь, что они понравятся тебе так же, как и нам!»
Нам. Она имеет в виду своих сотрудников в Нью-Йорке. Десять лет назад любая новая модель была бы представлена ему здесь, на этой фабрике, в этом его кабинете, глядящем на производственный этаж, – в виде карандашных набросков на бумаге. И он сам решал бы, подходят или нет предложенные модели фирме «Ледиформ».
Теперь же он открывает файлы на компьютере. Щелкая мышью, можно осмотреть виртуальное изделие под всеми углами. Да и одобрение этому изделию уже
Пирс перебрал изображения того, что прежде называлось бы фуфайкой, но теперь носило имя «толстовка». Тут рукава были снабжены вшитыми перчатками без пальцев, которые можно было сбросить взмахом запястья.
В былые времена Уолтер взял бы телефонную трубку и попытался выяснить у автора столь дурацкой идеи, зачем и кому на всем белом свете могут понадобиться пришитые к рукавам перчатки. Но теперь он просто нажал на клавишу «Ответить», напечатал: «Смотрится превосходно, Шарлотта», – и отправил письмо.
Зазвонил телефон. Появившийся на экране номер принадлежал Генри. Приятный сюрприз. Обыкновенно инициатива в телефонных переговорах с сыном принадлежала Уолтеру.
– Так и знал, что застану тебя на работе, – приветливым тоном проговорил Пирс-младший, однако его отец прекрасно понимал: именно его преданность своему делу стала причиной того, что Генри, внуки, a теперь и бывшая жена живут на противоположном берегу континента.
– А я, знаешь ли, в восторге, – признался он. – Твоя сестра только что прислала мне удивительно красивую новую модель. А как там Сэнди и Мэнди?
Дочери Генри носили имена Сандра и Аманда – в честь бабушки и тети.
– Ох, с ними обеими одна морока!
Уолтер улыбнулся, услышав в голосе единственного сына гордую родительскую интонацию. Откинувшись на спинку кресла, он зажмурил глаза и попытался подумать, насколько другой стала бы его собственная жизнь, если бы он вел себя в той же манере, что и его сын. Генри проводил со своими девочками, наверное, столько же времени, что и его жена Холли. Он тренировал их футбольную команду, снимал танцевальные выступления и каждую субботу готовил для них завтрак, чтобы Холли могла подольше поспать.
«Я все стараюсь убедить себя в том, что, когда мои дети были маленькими, времена тоже были другими, – подумал Уолтер, – и тем не менее знаю, что мог быть более близок с ними».
– Скажи им, что дедушка Уолт скучает по ним, – проговорил он и сразу же добавил: – И как, по-твоему, поживает твоя мама в Сиэтле?
Произнося эти слова, Пирс-старший раскачивался взад и вперед в своем кресле. Он никак не мог смириться с тем, что Сандра живет без него. Пользуясь возможностями Интернета, он осмотрел весь ее дом, получив о нем полное представление, однако внутри побывал только однажды, когда Сандра пригласила его на обед в честь Дня благодарения.
Генри помолчал несколько секунд, прежде чем ответить.
– Пока все еще приживается к месту. А я вот почему звоню. Мама разговаривала с тобой по поводу этого телешоу?
– Она была очень взволнована. Неужели продюсер уже принял решение?
– Пока еще нет, но дело Аманды определенно заинтересовало телевизионщиков, – ответил Генри. – Я только хотел выяснить, действительно ли ты одобряешь предстоящую перспективу. Я знаю, в какой степени может разволноваться мама. Ты не должен чувствовать себя обязанным…