Всякий капитан - примадонна
Шрифт:
— А почему так темно?
— Вовсе не темно… Захочешь, будет светло.
— Захотел…
— И как?
— Действительно светло. Только в этом свете ничего нет…
— А что тебе нужно?
— Ну, не знаю…
— Когда узнаешь, оно появится.
— А ты кто?.. Тебя я тоже не вижу!
— Разве ты не помнишь?
— Не помню.
— Я гранит. Во всяком случае, ты меня таким видел. Гранитным.
— Да-да…
— Пришел в себя?
—
— И я не чувствую.
— Может, мы в какую-то катастрофу попали?
— Не знаю, как тебе, мне ни руки, ни ноги не нужны. Я — гранит!
— И то правда, какие у гранита ноги!
— Молодец, шутишь…
— Долго я здесь спал?
— Спал?.. Это нельзя назвать сном.
— Как же?
— Сначала ты разлагался… А потом превратился в ничто.
— Такого не может быть!
— Почему?
— Я бы не смог думать, если бы был ничем!
— Ты и не думаешь. Я за тебя думаю…
— Что?.. Я не понял…
— Чего непонятного? Тебя нет, я за тебя думаю.
— А может быть, это я за тебя думаю?
— Шутишь опять?
— Вовсе нет.
В диалоге на долгое время возникла пауза.
— Может, и так… Может, ты за меня думаешь, — согласился гранит. — Какая разница, в конце концов! Так что ты думаешь за меня? На какую тему?
— Я думаю, что мало помню.
— О чем?
— О том, что было в прошлом, в моей жизни.
— Я только умозрительно понимаю, что такое жизнь. Жизнь — это отрезок времени. Я — вечный, для меня времени не существует. Так же, как понятия «жизнь».
— Тебя можно взорвать! Превратить гранит в пыль!
— Не в граните дело.
— А в чем?
— Вот твоего тела уже давным-давно нет… А ты разговариваешь.
— Душа?
— Какая душа?! Глупость какая!
— Что же?
— Да ничего… Я за тебя разговариваю… Тебя нет, никакой души нет, есть только я!
— Нет, — возразил собеседник. — Есть только я! Опять возникла пауза, на сей раз более продолжительная.
— Хорошо, пусть будешь только ты! Я замолчал. Меня больше нет…
— Это не ты замолчал! Я не хочу с тобой разговаривать!
Молчание.
— Ты понял?
Молчание.
— Я понял. Я знаю, что такое обида, но не могу испытывать это чувство. Могу лишь имитировать.
— Хорошо, нас двое, я согласен.
— Пусть так… Я зачем здесь?
— Где?
— В месторождении гранитов.
— Видишь свет?
— Да, вижу.
— А теперь посмотри, что внутри света.
— Ничего.
— А ты про какое-то месторождение…
— Так где
— Нигде.
— Шутишь?
— Нет. Разве нужно быть где-то? Не лучше ли, чтобы это «где-то» было в тебе?
— Как это?
— Хочешь это представить? Открой глаза!
— Открыл.
— У тебя нет глаз!
— Но я их открыл!
— Молодец! Что видишь?
— М-м-м-м… Лицо женщины… Красивое… Тело ее вижу… Все отчетливее… Сейчас она без одежды!..
— Молодец!
— Теперь ничего не вижу! Ты спугнул ее!
— Глупец! Ее нет, я спугнул тебя!
— Зачем?!! Мне было приятно смотреть на нее.
— Так смотри дальше! Ты даже можешь посмотреть на себя со стороны. Каким ты был!
— Да-да, я вижу… Я вижу, как я обнимаю эту женщину…
— А теперь самое главное, — прошептал гранит. — Стань собою…
— Как это?
— Ты сейчас можешь почувствовать, как ты ее обнимаешь? Ощути себя…
— Да-да, я уплываю куда-то… Я чувствую, как целую ее… Я снимаю с нее одежду… Я готов к соитию… Она дрожит…
— Старайся контролировать себя…
— Ага… Сейчас я…
— А теперь стань ею!
— Как это?..
— Почувствуй себя женщиной… Почувствуй, как ты любишь его!
— Да-да… Он… Я чувствую его… Я люблю его…
— А теперь стань обоими сразу!
— Да…
Гранит был доволен. Потом он сообщил:
— Не обязательно быть человеком.
— Как это?
— Человеком быть скучно… Ну стань, например, черной дырой и изнасилуй солнце!
— Солнце?
— Конечно…
Он подумал.
— У меня же есть время?
— Ха-ха-ха, — засмеялся гранит. — У тебя нет времени, ты вечный!
— Тогда я потихонечку, ладно?.. Сначала человеком побуду, хорошо?.. А потом изнасилую солнце!..
Глава 4
Это был «таф бот» — мужская лодка. Металлическая, с толщиной бортов три сантиметра, она шла медленно и тяжело, словно плуг, вгрызающийся в землю, отваливала по бортам толщу Атлантического океана. Выходили из Антигуа. Там запасались провизией, водой — в общем, всем необходимым.
Нестор был поражен, что на тропическом острове все фрукты и овощи были импортированы, так как коренные жители, бывшие поданные Ее Величества королевы Британии, приобретя независимость, приравняли ее (независимость) к ничегонеделанию. Толстые, а подчас вовсе похожие на свиней, аборигены поражали своими отупевшими лицами и способностью спать в любых местах и в любых положениях.