Всю ночь напролет
Шрифт:
Он с трудом поднялся на ноги — дородный мужчина в летах, чей жилет был густо обсыпан сахарной пудрой. С чисто торгашеской скупостью Ноулз отсчитал несколько монет за кофе и пирожные и положил деньги на столик. Он не стал платить за кофе Джека, так и оставшийся нетронутым. Водрузив на свою лысеющую голову цилиндр, он уже повернулся, чтобы уйти, но напоследок еще раз бросил взгляд на Сьюарда:
— Само собой, я буду ждать от вас ответной услуги.
— О да, разумеется, — отозвался Джек.
Глава 23
Служанки вносили в комнату одну бадью горячей воды за другой — кипятка, от которого так и валил пар. И как только
У Энн уже не оставалось сил для сопротивления. Некто желал ее гибели, и единственный, кто стоял на пути этого «некто», был тот самый человек, который имел полное право ее ненавидеть и который уже не раз заявлял, причем с полным на то основанием, что не верит ни единому ее слову. Ей следовало опасаться за свою жизнь, однако это естественное чувство страха перебивалось ощущением нестерпимой боли.
Мысль о враждебном отношении к ней Джека все время вертелась у нее в голове. Его ненависть ранила ее до самой глубины души, вернее, того, что от нее осталось. Это сочетание страха и душевной муки в конце концов полностью лишило ее воли, не оставив и следа от того лихорадочного возбуждения, в котором она пребывала все это время.
Джек мог оставить ее в живых, чтобы тем вернее отомстить ей впоследствии, или же для того, чтобы использовать ее в собственных интересах как средство давления на своего отца, или по каким-то иным причинам, которые были выше ее понимания. Ей оставалось только набраться терпения и ждать, а там уже будет видно, что он ей уготовил, что он собирается с ней сделать.
Энн машинально намылила волосы и застыла в ожидании, пока Спролинг поливала ей голову чистой теплой водой из черпака.
— Благодарю вас, — пробормотала Энн, выбравшись с помощью горничной из ванны и облачившись в толстый турецкий халат. Энн уселась перед туалетным столиком, а Спролинг принялась расчесывать частым гребешком ее спутанные волосы.
— Вы вообще когда-нибудь открываете рот? — спросила Энн.
— Да.
Энн мельком взглянула на замкнутое, непроницаемое лицо женщины, отражавшееся в зеркале.
— И давно ли вы служите у полковника Сьюарда?
— Два месяца. Меня нанял мистер Гриффин.
«Да, пожалуй, Джеку не откажешь в предусмотрительности», — подумала Энн устало. Тут раздался короткий стук, заставивший горничную подойти к двери. Через минуту она вернулась.
— Полковник хочет вас видеть, мэм.
Первым побуждением Энн было отказаться, но чего бы она этим добилась? Все равно ей некуда идти. Родители давно умерли, свекровь ее ненавидит… у нее даже нет собственного дома.
Энн не решилась отказать Джеку в надежде на то, что его снисходительность даст ей хотя бы небольшую передышку. Молодая женщина поднялась с места. Спролинг уже открыла дверцы шкафа и вынула оттуда платье.
— Вы хотите это надеть, мэм? — спросила она, держа в руках robe de chambres [22] , принадлежавший Софии. Должно быть, горничная уложила его с вещами Энн по ошибке.
— Да, — отозвалась Энн беззвучно. — Оно очень милое.
Спустя четверть
22
пеньюар (фр.)
Энн не сразу заметила Джека. Лишь неяркое пламя в камине да настольная лампа с плохо подрезанным фитилем освещали комнату. Тяжелые портьеры были задернуты на ночь… а, может быть, чтобы помешать проникновению незваных гостей.
От этой мысли озноб пробежал у нее по коже, и она принялась потирать ладони, чтобы согреться. Комната действовала на нее угнетающе. Не желая больше ждать, молодая женщина уже собралась повернуться и уйти, как вдруг заметила его.
Джек сидел в кресле в темном углу, положив локти на его ручки и подпирая руками подбородок. Он опустил голову, однако его глаза были прикованы к ней. Энн невольно вздрогнула, смущенная тем, что не сразу заметила его присутствие. У нее уже успело развиться шестое чувство, даже во сне подсказывавшее ей, когда за ней наблюдают, и до сих пор оно еще никогда ее не подводило.
Не в силах вынести столь бесцеремонный, даже враждебный взгляд, Энн отошла в сторону, однако его глаза преследовали ее с такой же настойчивостью и хладнокровием, с какими хищник следит за своей будущей жертвой. Джек был в одной рубашке, с закатанными рукавами. На ослепительно белом фоне его кожа выглядела смуглой, а руки сильными и изящными. Его худое лицо казалось темным, и не только из-за тени: Джек уже давно нуждался в бритве.
Тут Энн вдруг осознала, что смотрит на него, и в смущении отвела взгляд. Его непоколебимое спокойствие отнюдь не было обычной маскировкой, и у нее также не возникало ощущения, что он просто ушел в себя, так глубоко скрыв свою истинную сущность, что ее уже невозможно было обнаружить. Напротив, ей казалось, что человек, сидевший перед нею, подхвачен каким-то безжалостным вихрем, который сорвал с него один за другим все покровы и развеял по ветру его душу.
В ее глазах он не был воплощением добра или зла, но чем-то средним между тем и другим. Сумеречный призрак, существующий лишь в один короткий миг между светом и тьмою. «О Господи, — вдруг пришло ей в голову, — ведь я же никогда не видела его при свете дня».
Ей нужно было что-то сказать, поскольку один его вид лишал ее присутствия духа.
— Вы хотели меня видеть?
— Вот именно — видеть.
Только губы Джека казались живыми. Головня в камине с шумом треснула, разбрасывая вокруг целый сноп искр, отражавшихся в его серых глазах. Человеку с богатым воображением могло бы показаться, что где-то в самой глубине его существа вспыхнул огонь. Однако Энн не была наделена таким воображением. Она через силу сглотнула.
— Зачем вам это понадобилось? — спросил Джек.
Было бы совершенно напрасно притворяться, будто она не поняла его вопроса. Но как объяснить ему то, чего она сама до конца не понимала? Поскольку у Энн не нашлось готового ответа на его вопрос, она дерзко парировала:
— А разве вам никогда не приходилось красть что-либо у других, полковник?
Она никак не ожидала от Джека такой бурной реакции на свои слова. Он рванулся к ней, потом вдруг резко остановился, словно кто-то держал его на поводке. Энн попятилась от него, ее пульс участился. Губы Джека расползлись в зловещей усмешке.