Вторая фаза
Шрифт:
И дрыхнуть со спокойной душой до следующего утра, до того самого момента, пока зомби не станут вялыми. А потом куда-то идти. Неважно, куда, может быть, на базу, а может по очередному зову шоураннеров. Где придется опять засунуть голову в петлю и сыграть в русскую рулетку.
— Будете? — спросил я, протянув бутылку своим товарищам.
Ника протянула руку в ответ первой, сделала несколько глотков и закашлялась. Лицо девушки покраснело, но несмотря на то, что Чех попытался забрать бутылку, она ее не отдала. Наконец, поборов приступы кашля, выпила еще,
Он взболтал ее, выпил, ухмыльнулся. Отпил ещё. Бутылка вернулась ко мне.
— Теплая, — сказала Ника, будто оправдываясь. — Противная.
— Не пьем, а лечимся, — сказал Серёга.
— Как будто тебе мало чего теплого и противного приходилось глотать, — ухмыльнулся я и отпил из бутылки ещё.
Прошел через зал, уселся на диван, раскинув руки.
Ника вдруг встала, подошла ко мне и уселась рядом, положив голову на плечо моей искусственной руки. Обняла меня. Это было первое проявление чувств за долгое время. И на дурацкую шутку она, кажется, совсем не обиделась.
— Как думаете, нас реально отпустят? — спросила она.
— После чего? — не понял я.
— После того, как мы выиграем в шоу. Тот пиджак, что приходил ко мне в тюрьму, плел очень красиво. Что после победы можно будет всю жизнь не работать, а только интервью давать и в рекламе сниматься. Я, естественно, не поверила ни слову, просто ситуация так сложилась, что если бы осталась в тюрьме, то жить мне пришлось бы совсем недолго.
— Ну, у вас хотя бы был выбор, — сказал Чех, вытянув ноги вперёд. — Меня вообще никто не спрашивал. Просто передали из тюрьмы одной корпорации в тюрьму другой. А здесь ведь люди не только из обычных тюрем есть, но и из долговых лагерей банков. Как я понял.
— И все рассчитывают на то, что они победят, — сказал я.
— Да никто на это не рассчитывает, — поморщился Серёга. — Всем просто хочется прожить немного дольше. Если подумать, то чем жизнь в Новой Москве отличается от жизни здесь? Умереть в любой момент можно и там, и там. У меня, например, из одноклассников больше трети уже мертвы. И это только те, про кого я знаю.
— Ещё треть сидит, — сказал я. — А ещё треть охраняет. У меня так же, наверное, хотя я с одноклассниками не общался очень давно. Всегда одиночкой был.
— По тебе не скажешь, — проговорила Ника. — Ты ведь стал Легендой. В нескольких «андерах» Новой Москвы в твою честь коктейли назвали, где-то даже блюда.
— Монетизируют имя, — я усмехнулся. — А я ни в одном из «андеров» помимо «Коробки» и не был. И то потому что меня Чех туда привел. Я наемничал-то сколько? Меньше полугода?
— Вот видишь, тебе хватило, — проворковала она.
— А ты реально всё это один сделал? — спросил Чех. — В одиночку взорвал башню «Губерния»? В одиночку вырезал почти всех «Резаков»?
— Да нет, конечно, — ответил я. — Мне помогали. У человека, который подбил меня на эту историю с башней, внутри были свои люди. Они добавили меня в систему безопасности, а потом перекрыли вход, чтобы никто не мог войти в здание. Ну и системы связи
Я поморщился. Вспоминать, что случилось с теми, кто мне помогал, не хотелось. Я ведь и Чеха считал мертвым долгое время, но он вот воскрес. Правда на воскресение остальных рассчитывать не приходилось, потому что такое уже точно не лечится.
Я сделал ещё глоток из бутылки и протянул Нике. Она взяла, но пить не стала, протянула водку Чеху.
— Да уж, — сказал наемник. — Если бы я знал, что так в итоге обернется, то десять раз подумал бы, прежде чем втягивать тебя в эти дела.
— Тебя ж вынудили, — сказал я.
— Ну и что? — удивился он, отпил из бутылки и продолжил. — Ты думаешь, меня до этого ни к чему принудить не пытались? Да хрен бы у них чего получилось бы, если бы эта история меня самого не заинтриговала.
— Ладно, — я махнул рукой. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Глаз своих у нас, правда, нет, да и отсутствие глаза большой проблемой не является, всегда можно оптику поставить. Но тем не менее.
— А что вы делать будете, когда все закончится? — спросила Ника.
Этот вопрос поставил меня в тупик. Похоже, что и Серёгу тоже. Мы с наемником переглянулись, он только покачал головой.
Ника попросту напилась, вот и все. И теперь спрашивала о том, о чем никому из нас рассказывать не хотелось. Нервное напряжение таким образом сказалось, да и не была она наверняка привычна к крепкому алкоголю. Ну что ж.
— А ты сама что бы сделала? — спросил я. — Вернулась бы к банде?
— Уж точно нет, — она обняла меня, прижалась сильнее. — Я бы хотела куда-нибудь уехать. Далеко. Чтобы никто меня не беспокоил. Но чтобы люди вокруг были, много.
Чех передал мне бутылку, и я принял ее левой рукой. В ней оставалось не так уж и много, за несколько минут мы приговорили почти половину. Я взболтал содержимое и сделал ещё глоток.
— Я ведь привыкла, что людей вокруг много. В магазин выходишь еды купить, и пару сотен по дороге точно встречаешь. И внутри толчея, все ходят, выбирают что-нибудь. А здесь все не так совсем, не люди — одни оболочки. Бродят и жрут человечину. А мне хочется среди нормальных людей побыть. Мне иногда во снах снится, как я просто из дома выхожу и в магазин иду. И люди вокруг такие интересные, и с каждым поговорить хочется, узнать, что у них на душе.
А когда все закончится, то ей наоборот будут сниться дни, проведенные здесь, в мертвом городе. Зомби и другие монстры. Да, победителю обещали миллионы и всероссийскую славу, но не зря ведь в контракте был пункт о том, что корпорация не несёт никаких последствий за нанесенный здоровью ущерб. В том числе и психическому здоровью.
Я выпил ещё и понял, что водка расслабила меня. Мысли медленно перетекали одна в другую, перед глазами все немного плыло, возникали какие-то образы.
Чех потянулся за бутылкой, я протянул ее ему. Сделав глоток, он сразу же вернул ее мне.