Вторая гробница
Шрифт:
– Когда? – спросила она, чтобы просто хоть что-нибудь сказать. В конце концов, не так уж важно, расстанутся они через неделю или через месяц.
– Амхерст дал мне неделю на обдумывание. И она уже подходит к концу. Но я откажусь!
– Ты не должен этого делать, Говард! – вдруг вырвалось у Сары. Конечно, ее слова шли вразрез с ее чувствами. Но, невзирая на это, она повторила: – Ты не должен этого делать! Я думаю, мы оба потом всю жизнь будем упрекать себя за то, что упустили эту возможность. Разве ты не мечтал превзойти
– Да, но разве можно это сравнивать? Разве это не разрушит нашу любовь?
– Такой шанс бывает только раз в жизни. И он выпадает, несмотря на жизненные обстоятельства. И если этот шанс есть, ты должен его использовать. А что до нашей любви, Говард, она будет продолжаться или угаснет независимо от того, будут нас разделять десять миль или три тысячи. Вспомни, что ты думал, когда не хотел переезжать в Дидлингтон-холл. И что сегодня? Сегодня ты смеешься над этим. Разве я не права?
– Да, вот только Дидлингтон-холл – это не Египет. И река Нэр не Нил! – раздраженно вскрикнул он, так что в старых стенах отразилось эхо: – Я не хочу этого, поймите же меня, мисс Джонс!
Сара слезла с выступа стены. Добравшись до низа, она неуверенно заходила взад и вперед, скрестив на груди руки. Наконец она замерла и взглянула вверх, на Говарда.
– Я буду гордиться, что у меня будет муж, повидавший свет, может, он даже станет знаменитым исследователем, о котором напишут в газетах. Пусть пройдет пара лет, тебе исполнится почти двадцать, и наши отношения перестанут быть безнравственными.
– А что нас ждет в промежутке? – прокричал Картер. Юноша был прав. Сара сама не представляла, что станет с их нежной любовью, которую вряд ли можно отложить в долгий ящик. Терзая себя, Сара неуклонно продолжала настаивать:
– Мы можем писать друг другу два раза в неделю или даже каждый день. Я буду навещать тебя, если ты захочешь. Как долго плывет корабль в Египет?
Говард пожал плечами.
– Наверное, дней десять… Вы только забываете, мисс Джонс, что эта поездка будет не в Александрию или Каир, а куда-нибудь в пустыню, где нет ничего, кроме песка и скал. Часто там негде даже переночевать. Я думаю, у вас неправильные представления об этой стране.
Сара молчала, и Говард соскочил со стены на землю. Когда они стали друг перед другом, Картер заметил печаль в ее глазах. Он догадывался, что Сара говорила вопреки своим желаниям. Поэтому ее слова и возымели действие.
Говард обнял Сару. Ему казалось, что он слышит, как бьется ее сердце. Прижавшись щека к щеке, они смотрели в противоположные стороны. В таком положении было легче скрыть друг от друга слезы.
– Жизнь – это сплошное безумие, – тихо произнесла Сара, – в ней никогда нет прямых путей, а если еще и любовь вмешивается, она превращается в сплошной лабиринт с ошибками и недоразумениями. И никто не
Тут Говард вспылил:
– Мне все равно, верный путь или неверный. Я не поеду в Египет. А если лорд Амхерст меня вышвырнет, я буду снова рисовать кошек и собак. Это не порок.
Сара отстранила Говарда, чтобы видеть его лицо, и осуждающим тоном сказала:
– Ты упрям, как маленький мальчик. Почему ты и после нашего разговора не хочешь выбросить эту идею из головы?
– Я не хочу! И вообще, вы больше не должны опекать меня. Я ведь уже не ваш ученик.
Резкий тон опечалил Сару. Она растерянно посмотрела на землю. В первый раз Говард поставил ее на место.
– Мне кажется, – произнесла она после паузы, – что сегодня не наш день.
Пока Картер мысленно пытался придумать извинение, а Сара стояла, опершись локтем о стену, к ним с юга приблизился экипаж, который они не сразу заметили. Это была двуколка, запряженная одной лошадью. Когда они увидели незнакомца, было уже слишком поздно. Повозка остановилась в нескольких метрах от них, человек осторожно слез с козел. Размахивая руками и приволакивая одну ногу, он попытался взбежать на возвышенность. Еще издалека он закричал:
– Эй, Картер!
– Бог мой, да это же Спинк! – опешив, пробормотал Говард. – Лучше бы он нас не видел вместе.
Сара быстро оценила ситуацию и, когда Спинк подошел к ним, пожала Говарду руку и достаточно громко сказала:
– Ну, будь здоров, Говард, рада была тебя снова увидеть. – Потом она исчезла за стеной, где стоял ее велосипед.
– Чего тебе от меня нужно, Спинк? – спросил Картер таким тоном, что сам испугался.
Спинк широко осклабился, так что стали видны резцы. Он не обратил внимания на вопрос Говарда и вместо ответа произнес.
– Видишь, Картер, я снова могу бегать!
– Я же не слепой, Спинк! – воскликнул Говард и повторил: – Что тебе нужно?
– У нас обоих есть еще одно дельце, Картер. Говард бросил на него презрительный взгляд.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, Спинк!
– Ты же не думаешь, что между нами все решено?
– Именно так и думаю. В любом случае я не хочу иметь с тобой дела, слышишь?!
Тут Спинк подошел к Картеру совсем близко и посмотрел на него снизу вверх. Его глаза сверкали ненавистью, когда он прошипел:
– Картер, ты сделал меня калекой. Я требую реванша.
Говард наигранно засмеялся.
– Это твояповозка или моя на тебя наехала?
Спинк молниеносным рывком схватил Картера за воротник и в исступлении сказал скрежещущим от злости голосом:
– Именно ты, ты толкнул с дороги мою лошадь. Ты виноват, что я теперь калека!
Сильным движением Картер сбросил с себя Спинка, так что тот оступился и едва удержался за стену, возле которой все это происходило.