Вторая и последующие жизни (сборник)
Шрифт:
В этот момент Эвин начал пускать свои стрелы. Все он рассчитал. Заряды взрывались примерно на линии выстрела между киберами. Тот, что стоял ближе к солнцу среагировал на вспышку мгновенно — выстрелом. Конечно же его «ослепленный» напарник ответил ударом на удар… Они разделывались друг с другом почище, чем с нахальными рыцарями не так давно пытавшимися прорваться в лагерь. В завязавшейся дуэли одна из боевых машин оказалась рассечена полностью, а другая настолько искорежена, что не могла больше не стрелять не двигаться.
А Эвин, наблюдавший за поединком с вершины третьего холма,
Тут по поступкам видно государственного ум человека. Как только стало ясно, что дело с Прекрасной Принцессой не выгорело, он тут же отправился к местному королю за его дочерью. Рассказал тому как железных рыцарей победил в единоборстве — одного и другого, освободил Прекрасную Принцессу и отправил её, безутешно плачущую от любви к нему домой, к папаше, императору Северной страны, а сам прибыл к Его Величеству просить руки его дочери, ибо давно наслышан о её красоте уме и добром нраве. Свадьбу справили через два дня.
К тому времени, как мы там объявились, он уже все королевство в руках держал.
— Пройдоха, — неодобрительно заметил Суциртун.
— Умный пройдоха, — поправил его Хаспер, — а умный человек из всего для себя пользу извлечет.
Несколько слов о взаимовыручке
Если на ваш коммуникатор приходит совершенно паническое сообщение размером всего в пару килобайт, то вряд ли вы поймете из него больше меня. Ну, это, конечно, в том случае, если вы не царь Соломон или иной мыслитель такого же уровня.
«Спаси! Нуждаюсь в помощи!»
Ну и кто объяснит мне происходящее? Никто? Нет желающих? Вот и я о том же…
Ясно было только одно — общения жаждал мой давний друг, сотрудник марсианского филиала Тимирязевской Академии, кандидат биологических наук Антон Николаевич Рыбаков.
Попытки дозвониться до приятеля ничего не дали: он, собака, трубку не брал — рассчитывал, видно, что я все брошу и побегу. Ага, размечтался. С репетиции-то, с генерального прогона! Пришлось ограничиться текстовым сообщением «Умудрись дожить до вечера, тогда и увидимся. У тебя».
Явно ведь, что ничего срочного. Только воду мутит. О срочном либо 911 звонят, либо дежурному в Исполком.
А что? Железный, между прочим, аргумент!
Задавил я им свое беспокойство и отпахал репетицию. Не скажу, что забыл про Антона, но эдакой легкой дымкой воспоминание подернулись, а вот
Театр наш стоит на улице «Орион». Это имени того самого «Ориона», на котором мистер Фитцджеральд Кузалес во главе третьей американской экспедиции примчался спасть застрявших на поверхности наших и японских ученых. Тогда у почвенников кислородный обогатитель взорвался, и кислорода осталось всего на двое суток. Фильм еще об этом есть, «Восход Ориона», кажется… Там все мужчины решили благородно отдать свой кислород женщинам и добровольно уйти из жизни, но обошлось. Мистер Кузалес успел прямо в последний момент и главный японец не успел сделать себе харакири…
Вот тогда какая взаимовыручка!
Окажись на моем месте мистер Кузалес, то этот наверняка бросил бы репетицию и бегом к другу… Мне от такой мысли даже еще стыднее стало. Уже не только за себя, а и за все наше поколение. Сейчас, конечно не времена первопроходцев — жизнь в основном, налажена, но все-таки…. С взаимовыручкой что-то надо срочно делать.
С этими мыслями я опять позвонил и Антон опять не ответил.
Что ж… Обещал быть — значит надо соответствовать.
Жил он, по нашим, марсианским, меркам довольно далеко (то есть это в обычное время ОН жил, а сейчас, видимо, страдал) на пересечении Космонавтов и Астронавтов, в аспирантском общежитии, в нашем же, Третьем куполе. Не центр, конечно, но и не окраина. Окраинных улиц с такими названиями просто быть не могло, ведь всем известно, какой вклад внесли СССР и США в исследование Марса!
Вообще, к слову скажу, с названиями улиц нам, третьекупольникам, повезло. Третий купол Совкосмос строил вместе с американцами по ООНовской программе колонизации Марса, и сразу, чтоб не вносить путаницу, установили, что «меридианные» улицы называют американцы, а «параллельным» давали названия советские строители.
Добраться до общежития я сумел только минут через сорок.
…Дверь распахнулась, едва я коснулся сенсора звонка. Чувствовалось, что Антон ждет меня с большим нетерпением. Может быть, даже притопывая ногами.
— Ну, пришел, наконец, — с видимым облегчением выдохнул он, невольно бросая взгляд на часы. — Я уж заждался.
— Так ведь не ближний свет, — отключая подогрев одежды, отозвался я с наслаждением вдыхая теплый, с запахом хорошего кофе, воздух. — З-замерз… Даже заблудился слегка. Чудно тут у вас — космонавты, астронавты, аргонавты, терапевты….
Хозяин нейтрально пожал плечами, показывая, что заблудиться в Куполе могла только какая-нибудь творческая натура, не от мира сего, вроде меня. Наверное, польстил.
— Что случилось-то? — спрашиваю, проникаясь хозяйской озабоченностью. — Из-за чего сыр-бор? Готов подставить плечо.
— Пока ничего страшного, — успокоил меня хозяин. — Ты проходи, проходи… Кофе?
Я сел напротив друга и посмотрел на него взглядом Шерлока Холмса. Вот ведь проходимец! «Ничего страшного!» А чего тогда паниковал, словно у него кислород кончается? Друг мой под взглядом устыдился, заерзал, но ничего не сказал. По всему видно — собирается с силами. Нервно сцепив пальцы рук, он, похоже, не знал с чего начать.