Вторая клятва
Шрифт:
Ближе к ночи подморозило. Не самая подходящая для серенады погода, что петь, что слушать… Однако разве холод когда-нибудь служил помехой любви? Разве мог ее остановить? Конечно, нет. А если мог… значит, и любви не было.
— Миледи, я не смею, оно такое красивое… — потрясенно выдохнула Энни.
— Оно и должно быть красивое, — решительно объявила герцогиня. — А кроме того, оно теплое, и ты не замерзнешь на этом балконе даже в такую погоду. Надевай, я сказала!
— Но как я могу? — защищалась Энни. — Это же платье для знатной дамы. Мне просто не положено… как может простая девушка надеть его?
— Простая
— Я? Знатной особой? — потрясение пробормотала Энни.
— А как же иначе? — откликнулась миледи герцогиня. — Когда твой отец откроет новую землю, он наверняка будет назначен тамошним олбарийским представителем и комендантом форта, если таковой удастся там построить. А представлять Олбарию в совершенно чужом мире может только влиятельный и знатный человек. Так что надевай и не смущайся. Кроме всего прочего, оно тебе очень к лицу. А мне — нет. Что ж ему, так и висеть в шкафу, пока моль не съест?
— Ох, миледи, спасибо! — выдохнула Энни, и ее руки робко коснулись чудесного платья.
— Давай, одевайся! — подзадорила ее герцогиня. — Эрик вот-вот запоет, а мы все еще не готовы.
Энни быстро скинула собственное платье и остановить, испуганная.
— Ой, миледи, как же я все это застегну?
— Я помогу, — ответила Ее Светлость. — Надевай.
— Но… как же это можно, чтобы вы сами…
— Хороша бы я была, если б таких простых вещей не умела, — откликнулась герцогиня. — И вообще это мой замок, я в нем что пожелаю, то и делаю. Одевайся, а не то пропустим начало серенады.
— Ой, миледи… а вы тоже пойдете?
— Что за глупости ты говоришь? — фыркнула Ее Светлость. — Это твоя серенада, ты и пойдешь, но никто же не мешает мне сесть у окошка и послушать песню… если мы только не провозимся лишнего. Хватит уже стесняться!
Герцогиня быстро и ловко помогла Энни надеть платье.
— Веер еще нужен, — отметила она, удовлетворенно оглядывая переодевшуюся девушку.
— Веер? Зачем? — удивилась Энни. — И так ведь холодно.
— По традиции, — наставительно поведала Ее Светлость, — выслушивая серенаду от своего кавалера, красавица должна прикрывать губы веером.
— Ой, правда? — огорчилась Энни. — А мой веер на корабле остался…
Миледи улыбнулась.
— Держи.
— Во время пения главное — слюной не подавиться, — с ухмылкой наставлял Эрика Джек. — Если что, аккуратно сплевывай через левое плечо и делай вид, что так и надо.
— Может, мне в ухо тебе плюнуть? — невинно поинтересовался Эрик.
— В ухо? — задумался вор. — Нет. Не стоит. Это будет бессмысленно. И жестоко.
— А говорить мне всякие глупости под руку — нормально? — хмуро поинтересовался Эрик.
— Вообще-то я просто пытаюсь тебя подбодрить и развеселить, — вздохнул Джек. — Может, мне Энни позвать? Ее вид почему-то сразу вызывает у тебя улыбку. Правда, кретинскую, но…
— Если ты не забыл, она будет стоять на балконе.
— Ах да, что это я. — Джек хлопнул себя ладошкой по лбу. — Какой-то я сегодня рассеянный… прямо удивительно.
Он озабоченно посмотрел за окно и поморщился:
— Погодка, прямо скажем, не для серенады.
— Одну серенаду как-нибудь спою, — сказал Эрик.
— А ты хоть придумал, что петь будешь, горе мое? — вдруг встрепенулся Джек.
— Сам ты свое горе, — буркнул Эрик. — Разумеется, придумал, что ж я, дурак совсем, отправляться петь без единой серенады в голове?
— А кто тебя знает? Влюбленные иногда еще и не такие фортеля выкидывают!
Эрик в последний раз провел пальцем по струнам лютни, и та отозвалась переливчато и мощно.
— Джек, спасибо тебе за настройку… за моральную поддержку… и за то, что я теперь совершенно точно знаю, через какое именно плечо плевать в случае чего. — Эрик решительно встал.
— Удачи, — напутствовал его Джек. — И не смей фальшивить! А то я ведь буду подслушивать, а у меня весьма изысканный слух.
— Как бы тебе не лишиться его вместе с ушами, — посулил Эрик и вышел в морозный вечер.
Полнозвучный переливчатый аккорд прозвучал торжественно и строго, а древние стены замка, многократно его усилив, швырнули вверх красочное яркое эхо.
Энни огладила ладонями платье и шагнула вперед.
— Стой! — решительно остановила ее герцогиня. — Девушка не должна выбегать на балкон с первым же аккордом. Даже если ей этого очень хочется.
— А… когда же? — спросила Энни.
— Дождись хотя бы первого слова, — ответила миледи герцогиня. Подмигнула и вышла.
Эрик еще раз провел пальцем по струнам, подождал, пока не отзвенит аккорд, и нащупал ту самую ноту, с которой должна была начинаться песня.
Нет, хорошо все же Джек придумал. Куда как проще всего одну струну зажимать, а звук какой красивый!
Эрик собрался с духом, вдохнул побольше воздуху и запел.
Он пел о том, каким темным может быть ночное небо, но жизнь человека может быть куда темней, если он один. И если по черному ночному небу бог рассыпал звезды, то жизнь он наполнил хорошими людьми. Он пел о моряках, что ищут путь по звездам, и хороших людях, которые, как те же звезды, помогают заплутавшим отыскать путь во мраке. И это не страшно, если приходится пройти сквозь огонь, важно видеть протянутую тебе руку. Он пел о том, как человек, покидая мрак, ищет дорогу к свету. Ищет, пока не находит любовь. Тогда ему становится светло, и он понимает, что никакого мрака вокруг никогда не было. Это он был мраком, нес его на себе и наполнял им все вокруг себя. А теперь, когда пришедшая любовь умыла его серебряным дождем, мрак кончился, и ему светло даже самой темной ночью. Потому что он не один.
Энни появилась на балконе с первыми словами серенады. А когда он запел о любви, вниз скользнула веревочная лестница. Не прерывая пения, не сбиваясь ни на миг, Эрик стал подниматься.
Когда Кэт, красочно описывая свои романтические фантазии, сказала: "И вот он, продолжая играть, подымается к тебе", — она малость не подумала о том, что невозможно подниматься по веревочной лестнице и одновременно играть. В самом деле — невозможно. Руки у человека одни, даже если он прекрасный романтичный возлюбленный, и этими самыми руками он должен держаться за лестницу, чтоб вместо романтичного свидания на балконе не приключился банальный перелом конечностей в результате падения с чего-то высокого на что-то твердое. Ни одна красавица такого завершения серенады не одобрит. Даже если она очень романтичная.