Вторая книга

Мандельштам Надежда Яковлевна

С. 263 ..."гибель от женщины".
– Из стихотворения М.Цветаевой "Гибель от женщины. Вот знак // На ладони твоей, юноша..." в цикле обращенных к Мандельштаму стихов 1916г.

С. 264 ...сомнения, которые Мандельштам называл адом (по Флоренскому?)...
– Сомнениям в истине П.А.Флоренский посвятил одноименное Письмо второе ("Сомнение") своей книги "Столп и утверждение истины". Примечательно следующее место, рисующее картину последней грани скепсиса: "...я вхожу в последний круг скептического ада, - в отделе

[674]

ние, где теряется самый смысл слов. Слова перестают быть фиксированы

и срываются со своих гнезд. Все превращается во все, каждое словосочетание совершенно равносильно каждому другому, и любое слово может обменяться местом с любым. Тут ум теряет себя, теряется в безвидной и неустроенной бездне. Тут носится горячечный бред и бестолочь... Бредовой хаос клубами вырывается с этой предельной границы разума, и все-пронизывающим холодом ум умерщвляется. Тут, за тонкой перегородкою, - начало духовной смерти. И потому состояние предельного скепсиса возможно лишь в мгновение ока, чтобы затем... погрузиться в беспросветную ночь отчаяния, откуда нет уже выхода и где гаснет самая жажда Истины". Ср. у Мандельштама: "...Из горящих вырвусь рядов // И вернусь в родной звукоряд"; "Все трещит и качается, // Ни одно слово не лучше другого"; "...холод пространства бесполого"; "...все хотят увидеть всех".

С. 265-266 ...смерть художника - последний творческий акт.
– В статье "Скрябин и христианство" (1915) Мандельштам развивает эту мысль так: "Я хочу говорить о смерти Скрябина как о высшем акте его творчества. Мне кажется, смерть художника не следует выключать из цепи его творческих достижений, а рассматривать как последнее, заключительное звено. С этой вполне христианской точки зрения смерть Скрябина удивительна. Она не только замечательна как сказочный посмертный рост художника в глазах массы, но и служит как бы источником этого творчества, его телеологической причиной. Если сорвать покров времени с этой творческой жизни, она будет свободно вытекать из своей причины - смерти, располагаясь вокруг нее как вокруг своего солнца и поглощая его свет".

С. 266 ...с таким "нетерпением жил и менял кожу" - Из "Путешествия в Армению" (глава "Замоскворечье"), где Мандельштам говорит, что беседовать с современниками о настоящем "в тоне абсолютной вежливости" кажется ему "величайшей дерзостью" и что у него это происходит от "нетерпения, с которым я живу и меняю кожу". И далее: "...мыслящая саламандра-человек угадывает погоду завтрашнего дня, - лишь бы самому определить свою расцветку".

С. 267 Он не позволит стихам верховодить и не допустит на

[675]

сильственных тем.
– В письме от 28 апреля 1937 г., готовясь к отъезду из Воронежа, Мандельштам пишет Н.Я.: "...я сейчас на редкость здоров и готов к жизни. Мы ее начнем, куда бы и где бы ни бросила судьба. Сейчас я буду сильнее стихов. Довольно им помыкать нами. Давай-ка взбунтуемся! Тогда-то стихи запляшут по нашей дудке, и пусть их никто не смеет хвалить".

В те дни у него вырвались стихи о смертной казни., толчком к ним было постановление об отмене смертной казни..
– По закону, принятому ЦИК СССР 2 октября 1937 г., сроки заключения по делам о шпионаже и вредительстве увеличивались с 10 до 25 лет в целях "предоставления суду возможности избирать по этим преступлениям не только высшую меру наказания (расстрел)". Утраченное

стихотворение о смертной казни, может быть, возникло раньше его слышала Н.Е.Штемпель, навестившая Мандельштамов в Савелове в середине июля 1937 г. (см. ее воспоминания: Мандельштам в Воронеже. М., 1992. С. 15). Ряд утраченных стихов относится к марту 1937 г. Среди них, вспоминала Н.Я.Мандельштам, было стихотворение о "корабле смерти" ("На этом корабле есть для меня каюта...").

С. 271 Поздней весной мы уехали в Киев...
– В мае 1926 г.

С. 272 ..на обратном пути изАрмении - в Тифлисе - В октябре 1930 г.

С. 273-274 ...узнала, что есть дажемолитва двоих.
– "Молитва по соглашению о супругах" - см. ее текст на с. 438-439.

С. 274 ..."есть в близости людей заветная черта".
– Начало стихотворения (1915) Ахматовой.

С. 275 Второй путь назван: "безумство гибельной свободы".
– Слова Пушкина в черновом продолжении стихотворения "Воспоминание":

Я вижу в праздности, в неистовых пирах,

В безумстве гибельной свободы,

В неволе, в бедности, в гонении, в степях

Мои утраченные годы.

С. 276 ..."в нашем христианнейшем из миров поэты - жиды"?
– У М.Цветаевой в "Поэме Конца" (1924):

Гетто избранничеств! Вал и ров.

Пощады не жди!

[676]

В сем христианнейшем из миров

Поэты - жиды!

Самое горькое свое признание, вложил в уста невзрачному человечку... Ипполиту в романе "Идиот".

..."монада без окна"...
– В философии Г.Лейбница (1646-1716) монада (от греч. "единица") - некая абсолютно простая духовная субстанция, какова душа человека, неспособная испытывать влияние извне (она "без окон"). Мир как совокупность разного рода монад - атомов метафизического целого подчиняется предустановленной гармонии.

С. 277 ..."омский каторжанин все понял." - Из "Первой северной элегии" Ахматовой.

"Мужик Марей" - рассказ-воспоминание Ф.М.Достоевского из его "Дневника писателя" (1876).

С. 278 С.Булгаков заметил, что Шатов в чем-то перекликается с самим Достоевским.
– В статье "Русская трагедия" (1914), посвященной разбору романа "Бесы".

Сергей Трубецкой... удивляется, откуда взялось твердое убеждение об отрыве интеллигенции от народа.
– Очевидно, в работе "О природе человеческого сознания", где об интеллигенции говорится как о необходимом слое народной жизни, состоящем из личностей, "способных представлять общие интересы и идеи и управлять людьми во имя общих начал, вести, учить и просвещать их".

..Лесков... прямо сказал, что христианство на Руси еще не было проповедано.
– В романе "Соборяне", где эти слова записывает в дневник благой протопоп Савелий Туберозов: "...занимался чтением отцов церкви и историков. Вывел два заключения, и оба желаю признавать ошибочными. Первое из них, что христианство еще на Руси не проповедано... О первом заключении говорил раз с довольно умным коллегам своим, отцом Николаем, и был удивлен, как он это внял и согласился. "Да, - сказал он, - сие бесспорно, что мы во Христа крестимся, но еще во Христа не облекаемся". Значит, не я один сие вижу, и другие видят, но отчего же им всем это смешно, а моя утроба сим до кровей возмущается".