Вторая любовь
Шрифт:
— А этого долбаного клоуна убрать. Отправьте его на корм рыбам!
Сонни услышал, как у него за спиной передернули затвор оружия. Звук взведенного курка пистолета ни с чем не спутаешь.
— Кого это на корм рыбам? — раздался звучный женский голос.
Все оглянулись и посмотрели на Маму Рому, огромную, внушительную, которая, переваливаясь, шла к ним. Она была одета в то же самое вылинявшее домашнее платье и нежно-голубые виниловые шлепанцы, что и накануне. Даже фартук
— Спрячьте пушки, — скомандовала она, грозно взглянув на телохранителей. Те в свою очередь вопросительно посмотрели на Марко. Темные глаза сицилийки блеснули. — Вам известны правила. Когда вы у меня, никаких перестрелок. А раз это твои парни, — обратилась она к Марко без всяких колебаний, — то к тебе это тоже относится.
— Но это дерьмо…
— Так-так. Я не собираюсь выслушивать никаких оправданий!
Мама Рома уперла руки в бока. Ее массивная грудь поднималась и опускалась, на лбу и верхней губе влажно поблескивали капельки пота.
— Ну? — Она хмуро взглянула на Марко.
Тот вздохнул и жестом отдал приказ телохранителям, немедленно спрятавшим оружие.
— Так-то лучше. — Мама Рома одобрительно кивнула. — И если ты послушаешь моего совета, Марко, то лучше тебе не связываться с этим парнем. Он друг моего Кармина.
Толстой рукой она обняла китайца за плечи.
— А теперь я забираю этого джентльмена к себе наверх. У него дела с Кармином.
Женщина взяла Сонни за руку.
— Пойдем-ка наверх, чтобы ты мог заняться делом, — проговорила она, ведя его через море столиков к двери с надписью «Посторонним вход воспрещен».
Но оказались они не в офисе, как ожидал Сонни, а в запущенном мрачном коридоре на лестничной клетке.
Мама Рома крепко взялась рукой за перила.
— Что ж, — вздохнула она, — будем карабкаться. Я живу через пять пролетов.
— Кармин ждет меня там? — с надеждой спросил Фонг.
— Мы поговорим наедине, — напомнила женщина. И отдуваясь и пыхтя, медленно пошла вверх по крутой лестнице.
Дверь открывалась прямо в кухню, где еще сохранилась подлинная чугунная мойка.
Сонни оглянулся.
Его окружала типичная «Маленькая Италия» — четыре тесные комнатенки, напоминающие ящики без окон, расположены одна за другой.
На кухне каждый дюйм стены был завешан декоративными, резными и раскрашенными ящичками-гробницами.
— Раки, — гордо пояснила Мама Рома, задыхаясь после подъема. — Я собираю мощи святых. Кармин привозит их из своих путешествий. Видишь вот эту? — Сонни кивнул. — В ней мощи святой Катерины Сиенской. А вон та, наверху. В ней часть мощей святого Марка. А вон в той — часть кости святого Антония Падуанского…
«И ни одной частички Ноева ковчега или подлинного креста Спасителя?» — Сонни захотелось съязвить, но он подавил порыв.
— Мой Кармин, он обращается
— Раз уж мы заговорили о Кармине, — встрял китаец, заботясь о том, чтобы не сбиться с курса, — где он?
— Всему свое время, — ответила женщина и прямиком направилась к большой двойной раковине. — Сначала Маме Роме понадобится твоя помощь.
Моя что?
— Я не уверен, что понял, — осторожно переспросил Сонни.
— Квартира, — сицилийка сделала жест рукой. — Здесь становится грязновато.
Китаец смотрел, как толстуха нагибается и достает из-под раковины жестяное ведро, полное всяких моющих средств. Она принесла его и поставила перед Сонни.
Какого черта? Молодой человек уставился на все эти бутылки «Мистер Чистота», «Фантастик» и «Виндекс», щетки, губки и бумажные полотенца.
— Гостиная нуждается в хорошей уборке, — сказала Мама Рома. — Комната Кармина тоже, но с этим можно подождать. Он теперь редко остается ночевать. — Она постучала по дверце стенного шкафа. — Пылесос здесь. Там же швабра и тряпки для пыли.
«Черт меня побери! — думал Сонни с нарастающей тревогой. — Она же не может говорить серьезно! Чтобы я занимался уборкой?»
— Видите ли, я вроде как немного спешу… — начал он.
Мама Рома взмахом руки отмела его возражения.
— Вот в чем беда молодежи, вечно все торопятся.
— Да, но…
— Мне нужно вернуться вниз, — сказала женщина.
— Но…
— Я быстро вернусь, ты и оглянуться не успеешь. А пока, за уборку, — ее таза хитро сверкнули. — Мама спасла тебя от Марко. Верно?
— Ну, да…
— Теперь ты можешь расплатиться за услугу.
— А как же с Кармином?
— Когда я вернусь.
И Мама Рома вышла.
Сонни остался стоять, его просто распирало от гнева.
— Черт! — заорал он, ударом ноги посылая жестяное ведро в полет по линолеуму. — Как это, будь я проклят, меня угораздило в такое вляпаться? Я же не долбаная горничная!
Китаец оглядел гостиную, слишком ярко освещенную двумя настольными лампами, обстановку, дешевую и кричащую, оскорбляющую глаз своей чрезмерно витиеватой поддельной «резьбой по дереву». Мягкая мебель была упакована в плотные, светлые, застегнутые на молнию виниловые чехлы. И в отличие от картин в ресторане здесь живопись оказалась ужасной. Ковер машинной работы с портретом братьев Кеннеди, Джона и Роберта — на одной стене. Тканый портрет священника — на другой. Небо Нью-Йорка, вышитое на черном бархате, усыпанное мигающими огоньками.