Вторая мировая война
Шрифт:
19 июля Гитлер и Муссолини встретились в Фельтре на севере Италии. От напыщенной самоуверенности дуче не осталось и следа. Теперь он боялся Гитлера и молча выслушал двухчасовую лекцию о неполноценности Италии как союзника немцев. Фюрер, возможно под действием регулярно принимаемого им амфетамина, казался брызжущим энергией. Дуче, наоборот, словно съежился – и физически, и психологически, Раньше он всегда гордился своими физическими данными и любил демонстрировать мускулистое тело, хотя Гитлер всегда находил такое поведение вульгарным. Теперь дуче страдал от болей в животе и приступов меланхолии, был вялым и нерешительным. Как Гитлер к концу своей жизни разочаруется в немцах, так и Муссолини пришел к выводу, что его соотечественники – никчемные люди, недостойные его руководства. Как и Гитлер, он никогда не бывал на
Неспособность Муссолини доверять кому бы то ни было привела к тому, что он потерял связь с реальностью. Он строил из себя всезнающего, всевидящего диктатора, и никто из его окружения не решался сказать ему, что большинство итальянцев его презирает и не хочет иметь ничего общего с развязанной им войной. Его страсть давать указания по всем мыслимым вопросам привела к тому, что, по словам одного из секретарей фашистской партии, «он был руководителем, которого слушались меньше всего в истории». Правительство было в полной растерянности и абсолютном бездействии, а его зять, граф Чиано, не решаясь открыто выступить против него, готовил заговор, надеясь после падения тестя стать во главе государства и заключить сепаратный мир с западными союзниками.
Во время встречи в Фельтре пришло сообщение, что американцы, впервые за всю войну, предприняли бомбардировку железнодорожных сортировочных станций на окраине Рима. Муссолини был потрясен этим известием, но еще больше – тем, что в городе началась паника. Гитлер, справедливо опасавшийся, что режим Муссолини находится на грани краха, распорядился немедленно подготовить значительный воинский контингент для оккупации Италии, а также послал танки в помощь чернорубашечникам – вооруженным отрядам фашистского движения – для подавления любой попытки антиправительственного мятежа.
22 июля 3-я американская дивизия генерал-майора Луциана К. Траскотта ворвалась в Палермо, столицу Сицилии. Одновременно II корпус Брэдли вышел на северное побережье в районе населенного пункта Термини-Имерезе. Ликующий Паттон обосновался в королевском дворце Палермо, где былая роскошь проступала сквозь нынешнее обветшание, и где он ел свой армейский паек с украшенных геральдическими вензелями фарфоровых тарелок, запивая шампанским.
В это время англичане продолжали вести бои по обе стороны горы Этна, а полк канадской 1-й дивизии взял город Ассоро. Для этого канадцам пришлось взбираться по почти отвесной скале, следуя примеру своего соотечественника капитана Уолфа, который почти за два столетия до этого таким же образом занял Квебек.
24 июля в Риме собрался Большой фашистский совет. Первые выступления были сдержанно критическими, так что Муссолини не оценил серьезности происходящего. Он явно страдал от боли, казался безучастным, чуть ли не парализованным. Собрание длилось всю ночь, и после десятичасовых дебатов граф Дино Гранди, который в предвоенные годы был послом Италии в Лондоне, внес предложение о восстановлении конституционной монархии и демократического парламента. Муссолини не отреагировал, и это дало некоторым присутствующим повод предположить, что он ищет выход из сложившейся ситуации. Предложение Гранди было поддержано девятнадцатью голосами против семи.
На следующий день небритый и осунувшийся Муссолини отправился на виллу Савойя, на встречу с королем Виктором-Эммануилом III. Дуче начал разговор так, будто ничего не произошло. Однако тщедушный монарх внезапно перебил его, сообщив, что премьер-министром отныне становится маршал Пьетро Бадольо. Как только ошеломленный новостью Муссолини покинул королевскую резиденцию, он тут же был арестован карабинерами и перевезен в карете «скорой помощи» в их тщательно охраняемые казармы. В ту ночь, услышав по радио сообщение об аресте Муссолини, итальянцы вышли на улицы с ликующими криками: «Бенито э финито!» – «С Бенито покончено!» Через несколько часов от фашистского режима в Италии не осталось и следа: так исчезают со сцены театра декорации уже сыгранного спектакля, освобождая место для новой постановки. Даже отряды чернорубашечников с немецкими танками не сделали ни малейшей попытки предотвратить крах фашистской диктатуры. А в Милане рабочие приступом взяли тюрьму и освободили заключенных-антифашистов.
Услышав о событиях в Риме, Гитлер вначале хотел сбросить на город дивизию парашютистов и арестовать как членов нового
Вдохновленный достигнутыми успехами, Паттон был полон решимости взять Мессину раньше, чем туда доберется Монтгомери. Он не давал ни дня передышки своим войскам, страдающим от изнурительной жары и жажды. Небоевые потери личного состава были в основном вызваны инфекционными болезнями: малярией, дизентерией, тропической лихорадкой и лейшманиозом. На Сицилии одной только малярией заболело более 22 тыс. американских и английских солдат и офицеров.
По просьбе Монтгомери 25 июля Паттон прилетел в Сиракузы, чтобы обсудить детали наступления на Мессину. Это было необходимо сделать, поскольку от союзного командования не поступало никаких распоряжений. Монтгомери без обиняков признал, что продвижение его войск остановлено к югу от Катании и, не ожидая Александера, они начали анализировать ситуацию, разложив карту на капоте штабного «хамбера» Монтгомери. К удивлению Паттона, Монтгомери согласился на то, чтобы американские части проходили через позиции английских войск, если это ускорит их продвижение к Мессине. Наконец, после задержек, вызванных событиями в Риме, прибыл Александер в сопровождении Беделла Смита. Командующий союзными войсками был явно раздражен тем, что два генерала без него договорились о совместных действиях. Однако, хотя в Сиракузах Монтгомери наполовину и уступил главную роль в наступлении на Мессину Седьмой армии, Паттону этого было мало.
Его серые от пыли бойцы в пропотевших гимнастерках продвигались вперед по скалистым уступам горной Сицилии. Им, как и англичанам, приходилось тащить все боеприпасы, снаряжение и продовольствие на себе и на мулах. Две немецкие моторизованные дивизии, отступавшие перед ними, взрывали мосты и минировали дороги, заставляя американцев бороться за каждый метр земли. Немцы ставили мины-ловушки на телах убитых американских солдат, и американцам, возмущенным такой низостью, оставалось только вымещать свою ярость на немецких военнопленных. Артобстрелы и бомбардировки сицилийских населенных пунктов союзниками приводили к огромным потерям среди мирного населения. В городах и селах стоял тошнотворный запах разлагающихся трупов. Чтобы предотвратить эпидемии, мертвые тела складывали в кучу, обливали бензином и поджигали.
В первую неделю августа 1-я пехотная дивизия США, потеряв в бою около 500 солдат и офицеров, овладела горным населенным пунктом Троина. Паттон, уже давно решивший, что в командовании дивизии необходимо обновить, сразу же после битвы за Троину освободил от должностей командира дивизии Терри Аллена и его заместителя бригадного генерала Тедди Рузвельта-младшего. Брэдли, ненавидевший Аллена, который его открыто игнорировал, был весьма рад таким кадровым изменениям.
Третьего августа Паттон посетил 15-й полевой госпиталь. Он выразил сочувствие и поддержку раненым, но был нетерпим к лечащимся от нервных расстройств. Паттон поинтересовался у солдата 1-й дивизии, молодого ковроукладчика из штата Индиана с диагнозом «военный невроз», что с ним не так. «Кажется, я не могу этого вынести», – пролепетал солдат. От этих слов Паттон впал в ярость. Ударив несчастного по лицу перчатками, он вышвырнул его из палатки и стал пинать сапогами, крича: «Трусливый ублюдок! Я заставлю тебя вернуться на фронт!» Через неделю, во время посещения Паттоном 93-го полевого госпиталя, произошел аналогичный инцидент. На этот раз Паттон даже вытащил пистолет и угрожал застрелить солдата за трусость. Случайно присутствовавший при этом английский репортер слышал, как Паттон позже сказал: «Никакого военного невроза не бывает. Это все еврейские выдумки!»