Вторая мировая война
Шрифт:
Сражение началось атакой пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Вскоре им навстречу вылетели «яки» и «ла» 2-й воздушной армии. Потом в небе появились советские бомбардировщики, но гул их моторов уже заглушал грохот артиллерийских снарядов и пронзительный вой залпов «катюш». Запылали пшеничные поля. Из леса на открытое пространство выползали машины II танкового корпус СС, и Ротмистров приказал своим танкам атаковать. Услышав троекратный сигнал «Сталь!», советские танки, которые до этого укрывались за холмами, на полной скорости устремились вперед. В приказе Ротмистров разъяснял танкистам, что победить «тигры» в бою можно только за счет численного превосходства и подойдя к ним на минимальное
Оберштурмфюрер Рудольф фон Риббентроп, сын министра иностранных дел рейха, воевавший в составе 1-го танкового полка СС, так описал вид, открывавшийся из башни его «тигра»: «От увиденного я онемел. На расстоянии 150–200 метров передо мной из-за пригорка внезапно появились пятнадцать, потом тридцать, потом сорок танков. Дальше их уже было не сосчитать. Т-34 с пехотой на броне двигались к нам на неимоверной скорости».
Дальше сражение напоминало средневековую битву рыцарей в тяжелых латах. Ни артиллерия, ни авиация не могли помочь своим в этом смешении войск. Обе стороны потеряли контроль над происходящим. Танки стреляли прямой наводкой в упор. Когда взрывались боеприпасы и горючее, танковые башни взлетали в небо. Немецкие наводчики сначала целились в головной танк, потому что он один имел рацию, потом стремились попасть в круглый металлический бак с горючим, прикрепленный к корме танка.
«Они были вокруг нас, сверху нас и между нами. Мы дрались один на один», – писал унтерштурмфюрер 2-го мотопехотного полка. В хаосе, грохоте и дыму немцы потеряли имевшееся у них ранее преимущество в средствах связи, маневренности и мощи артиллерийских орудий “тигров”». «Было нечем дышать. Я ловил ртом воздух, а пот ручьями тек по лицу», – вспоминал советский танкист. Люди испытывали невероятное психологическое напряжение. «Мы каждую секунду ожидали смерти». Через пару часов перед глазами тех, кто выжил и продолжал сражаться, предстало незабываемое зрелище. «Некоторые танки протаранили друг друга, – писал советский солдат. – Металл горел». Место сражения было буквально забито горящей бронетехникой, над которой поднимались клубы черного маслянистого дыма.
Надежды Гота на то, что группа Kempf обойдет фланг 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова, не оправдались. На расстоянии девятнадцати километров до цели путь группе преградили резервы Ротмистрова. Казалось, что хорошие вести вот-вот придут с левого фланга, где дивизия СС Totenkopf должна была прорвать оборону 5-й гвардейской армии к северо-востоку от Прохоровки. Но и тут советское подкрепление прибыло вовремя и в самый последний момент укрепило линию обороны. Хотя XLVIII танковый корпус Кнобельсдорфа сумел отбить упреждающий удар Ватутина, этот незначительный успех пришел слишком поздно и не мог уже привести к перелому в ходе битвы.
Когда начало смеркаться и снова пошел сильный дождь, обе стороны отвели войска, чтобы пополнить боезапас и заправить баки. Санитары эвакуировали раненых, а ремонтно-восстановительные отряды провели всю ночь на поле битвы среди сотен искореженных и сожженных танков. Даже обычно не склонный к сантиментам Жуков был потрясен увиденным, когда через два дня приехал на место сражения.
Взятых в плен эсэсовцев расстреливали на месте, зная, что они точно так же поступают с советскими пленными. С мертвыми не церемонились. Молодой советский офицер писал: «По трупам немцев прошла техника. Они лежали штабелями, с планшетами и прочим барахлом. Я видел, как прямо по ним шли танки».
Только вечером Гот узнал, что к северу от Курской дуги Красная Армия начала операцию «Кутузов» по освобождению Орла. Еще не оправившаяся после тяжелых боев Девятая армия
13 июля Гитлер, крайне обеспокоенный успешной высадкой войск союзников на Сицилию тремя днями ранее, вызвал генерал-фельдмаршала фон Манштейна и генерал-фельдмаршала фон Клюге в Wolfsschanze на совещание. К этому времени Манштейн отдал приказ II танковому корпусу СС и оперативной группе Kempf возобновить наступление, но Гитлер объявил, что необходимо отвести часть войск с Восточного фронта, чтобы защитить Италию. Операция «Цитадель» была немедленно приостановлена. Гитлер подозревал, что итальянцы не будут сражаться за Сицилию, а это означало опасность оккупации Италии англо-американцами.
Однако Манштейн, уверенный в поддержке Гота, хотел продолжить сражение хотя бы для того, чтобы стабилизировать линию фронта. В некоторых местах все еще продолжались ожесточенные бои. Группа Kempf наконец соединилась с войсками Гота, но 17 июля штаб OKW отдал приказ отвести II танковый корпус СС с линии фронта и передислоцировать его в Западную Европу. Хотя высадка союзников на Сицилии и не была открытием Второго фронта, которого с таким нетерпением ожидал Сталин, она имела свой положительный эффект. В этот же день советские Западный и Южный фронты предприняли совместное наступление вдоль рек Донец и Миус в направлении Азовского моря. Частично этот маневр был рассчитан на то, чтобы отвлечь немецкие силы от Харькова, освобождение которого стало основной целью советского командования.
Наконец-то пришло время реализовать желание Сталина провести широкомасштабное наступление. Немцы не могли прийти в себя от того, как много появилось у противника новых или переформированных соединений и как те оказались готовыми к новым наступательным операциям сразу же после грандиозной Курской битвы. «Это война еще никогда не была такой страшной и жестокой, как сейчас, и конца ей я не вижу», – писал не вовремя почувствовавший к себе жалость пилот «юнкерса». Положение немцев ухудшали ставшие регулярными партизанские диверсии на железных дорогах. Наконец, 22 июля Гитлер разрешил Моделю готовить отступление с Орловского плацдарма.
Победа под Курском была столь значительным событием, что Сталин решил в первый и последний раз за всю войну побывать на фронте. 1 августа он прибыл в штаб Западного фронта в тщательно охраняемом и замаскированном поезде, а оттуда направился севернее, на Калининский фронт. Поскольку он не встречался и не разговаривал ни с солдатами, ни с офицерами, можно предположить, что поездка была предпринята исключительно с целью произвести впечатление на Черчилля и Рузвельта.
3 августа Степной фронт Конева вместе с несколькими армиями Воронежского фронта начали операцию «Полководец Румянцев», в которой с советской стороны было задействовано почти миллион солдат и офицеров, более 12 тысяч артиллерийских орудий и «катюш», около 2500 танков и САУ. Манштейн не ожидал такого мощного наступления и так скоро. «Измученной немецкой пехоте казалось, что поверженный враг встал из могилы и с удвоенной силой бросился в бой». Через два дня Красная Армия взяла Белгород и смогла теперь вплотную приступить к освобождению Харькова.