Вторая мировая война
Шрифт:
К югу от Соммы английская 1-я танковая дивизия предприняла контратаку против захваченного немцами плацдарма. И снова не было ни французской артиллерии, ни авиационной поддержки. В результате 10-й гусарский полк и 2-й драгунский полк потеряли 65 танков, подбитых преимущественно немецкими противотанковыми орудиями. Более удачное контрнаступление провела 4-я танковая дивизия де Голля против немецкого плацдарма под Аббевилем, но и эту атаку немцы отразили.
27 мая в Лондоне военный кабинет собирался трижды. Второе совещание, проведенное после полудня, отражало, пожалуй, самый критический момент войны, когда нацистская Германия могла одержать победу.
Черчилль решительно выступал против такой слабой позиции и настаивал на продолжении войны. «Даже если бы нас победили, – говорил он, – мы не были бы в худшем положении, чем то, в котором мы окажемся, прекратив борьбу. Поэтому давайте противиться тому, чтобы нас стащили вниз по скользкому склону вместе с Францией». Он понимал, что, вступив в переговоры, они не смогут «вернуться назад» и снова поднять в народе дух сопротивления. Черчилль имел скрытую поддержку Клемента Эттли и Артура Гринвуда – двух руководителей Лейбористской партии, как и сэра Арчибальда Синклера – руководителя Либеральной партии. Главный довод Черчилля убедил и Чемберлена. Во время этого бурного совещания Галифакс ясно дал понять Черчиллю, что уйдет в отставку, если его позиция не будет принята, но Черчиллю все-таки удалось его успокоить.
Еще один удар пришелся на вечер того же дня. После прорыва бельгийской линии обороны по реке Лис король Леопольд IIІ решил капитулировать. На следующий день немецкая Шестая армия приняла его безоговорочную капитуляцию. Генерал-полковник фон Рейхенау и его начальник штаба генерал-лейтенант Фридрих Паулюс продиктовали условия в своей ставке. Следующая капитуляция с участием Паулюса окажется его собственной, в Сталинграде, меньше чем через три года после этих событий.
Французское правительство внешне резко осуждало «предательство» короля Леопольда ІІІ, но в душе ликовало. Один из капитулянтов выразил эти настроения, заявив: «Наконец-то у нас есть козел отпущения!» Но англичане вряд ли были удивлены падением Бельгии. Горт, действуя по совету генерала Брука, предусмотрительно отвел свои войска за линию фронта, которую удерживали бельгийцы, чтобы воспрепятствовать прорыву немцев между Ипром и Комином на восточном фланге.
Генерал Вейган, теперь уже официально проинформированный о том, что англичане решили вывести свои войска, пришел в бешенство из-за отсутствия искренности с их стороны. К сожалению, он только через день отдал своим войскам приказ об эвакуации, и в результате французы вышли к побережью гораздо позже, чем англичане. Маршал Петен заявил, что отсутствие поддержки со стороны англичан должно привести к пересмотру подписанного Рейно в марте договора о том, что стороны обязуются не заключать сепаратный мир.
28 мая днем военный кабинет снова собрался на совещание. На этот раз, уже по требованию премьер-министра, совещание прошло в Палате общин. Вновь разгорелась борьба между Галифаксом и Черчиллем, при этом премьер еще решительнее протестовал против переговоров в какой-либо форме. Он доказывал, что даже если бы англичане встали и ушли из-за стола переговоров, «мы бы увидели, что от всей той решимости, на которую мы сейчас опираемся, ничего не осталось».
Сразу же после окончания совещания военного кабинета
Гитлер, не желая использовать свои поредевшие танковые части, ограничил их наступление на Дюнкерк. Они должны были остановиться сразу же после того, как немецкая артиллерия сможет начать обстрел порта. Артиллерийский обстрел и бомбардировка города развернулись в полную силу, но этого было недостаточно, чтобы помешать операции «Динамо», т. е. эвакуации. Бомбардировщики люфтваффе, все еще летавшие, как правило, со своих баз в Германии, не имели надежной поддержки истребителей, и их часто перехватывали эскадрильи английских «спитфайров», взлетавшие с расположенных значительно ближе аэродромов в графстве Кент.
Английские военные, которым пришлось ждать в дюнах или забитом людьми городе своей очереди на погрузку, проклинали летчиков Королевских ВВС, не понимая, что английские истребители перехватывали немецкие бомбардировщики еще на подходе к побережью. Люфтваффе, несмотря на хвастливые заявления Геринга, нанесли англичанам сравнительно небольшие потери. Мягкие дюны также снижали убойную силу бомб и снарядов. Гораздо больше солдат союзников было убито на берегу истребителями, которые обстреливали их на бреющем полете.
К тому времени, когда наступление немецких войск возобновилось с участием пехоты, сильная оборона англо-французских войск предотвратила их прорыв. Те немногие солдаты, которым удалось выбраться из деревень, превращенных в опорные пункты обороны, были измучены, страдали от голода и жажды, многие из них были ранены. Солдат с более серьезными ранениями приходилось оставлять. Немцы находились со всех сторон, и отступление было очень напряженным, ведь невозможно было определить, где наткнешься на вражеские войска.
Эвакуация началась 19 мая, когда вывезли раненых и тыловые части, но к основной части операции приступили только в ночь на 26 мая. После обращения, переданного по Би-Би-Си, адмиралтейство связалось с добровольцами – владельцами небольших судов: яхт, речных баркасов, прогулочных катеров. Им было назначено место сбора – сначала в районе Ширнесса, а затем близ Рамсгита. В операции «Динамо» были задействованы около 600 судов, и почти все они имели в экипажах моряков-любителей, которые дополнили силы более чем 200 кораблей Королевских ВМС.
Дюнкерк можно было без труда заметить с большого расстояния как с моря, так и со стороны суши. Из горящего города, который немецкая авиация подвергла жестокой бомбардировке, поднимались в небо столбы дыма. Пылали нефтяные цистерны, испуская густые клубы черного дыма. Все дороги, ведущие в город, были забиты брошенными и неисправными военными автомобилями.
Отношения между английскими и французскими старшими офицерами, особенно в штабе адмирала Жана Абриаля, командующего французским Северным флотом, становились все более враждебными. Не могли улучшить ситуацию и грабежи, устраиваемые в Дюнкерке и английскими, и французскими войсками, причем каждая из сторон винила в них другую. Водопровод не работал, поэтому многие военные утоляли жажду вином, пивом или более крепкими напитками, напиваясь допьяна.