Вторая половина олигарха

Серова Марина Сергеевна

Вдруг Марина опомнилась и схватила меня за руку:

– Говори! Быстрее говори: как они там?

– Дай хоть отдышаться-то! – взмолилась я.

– Ладно уж… отдышись…

– Ну, спасибо, что разрешила.

Я сбросила туфли и прошла наконец в кухню, где Золотова что-то стряпала. На столе лежали разделочная доска, ножи, картошка, луковицы, что-то еще из арсенала поварих. На большом блюде размораживалась курица.

– Обед готовишь?

– Да вот, хочу твою Нечаеву накормить как следует. А то в ее холодильнике – одни полуфабрикаты.

Просто жуть! Как она их только ест? Так и язву недолго заработать…

– Мы с дедом, между прочим, тоже едим эти самые полуфабрикаты, – сказала я, – и ничего, пока живы.

– Вот именно что пока. Но ты, Казакова, мне зубы не заговаривай. Рассказывай, как там дети?

– Да в порядке твои дети! – Я хотела взять из шкафчика чистый стакан и налить в него холодного кваса, но Марина меня тормознула:

– Ты руки мыла? Пришла с улицы – и давай грязными руками все хватать?! А микробы?

Я обалдело посмотрела на Золотову:

– Не переживай ты за свои микробы, ничего с ними не сделается.

– А я не за них, я за тебя переживаю. Быстро вымой руки, а я тебя сейчас покормлю…

Я пошла в ванную, по дороге размышляя, что материнство как-то не совсем хорошо подействовало на Золотову. Она, похоже, стала занудой. Однако руки я все-таки вымыла очень тщательно и села за стол, а Золотова налила мне стакан холодного кваса. Я рассказала ей, как ездила в дом ее бывшего мужа, как поговорила с ним. Отметила мимоходом, что Корнил Борисович мне не очень понравился. Потом рассказала про детей, как учила Танечку французскому, а Ванечку – английскому. Золотова слушала со слезами на глазах.

– Ванечка не похудел? Он так плохо ел в последнее время…

– Да не похудел он, успокойся. Упитан и выглядит вполне…

– А коленка у него зажила?

– Не знаю. Но, во всяком случае, он не хромал.

– А Танечка? Как она?

– Да говорю же: все у них хорошо… Ну, то есть не совсем, конечно. Дети по тебе скучают. И, кажется, очень боятся отца.

Золотова заметно погрустнела.

– Но я обещала твоей дочке, что попрошу свою знакомую добрую волшебницу, и она нам поможет. Вскоре вы все будете вместе.

– Ты так ей сказала? А она что?

– А она обещала хранить наш секрет.

Марина расплакалась в голос:

– Поля, нет, я так больше не могу! Я хочу видеть моих детей! Я с ума сойду…

– Марин, Марин, ну, ты того, реветь-то кончай. Этим делу не поможешь.

– Слушай, Казакова! – встрепенулась вдруг подруга. – Раз ты теперь внедрилась в дом моего бывшего, так, может, устроишь мне встречу с детьми?

– Интересно, как я это сделаю?

– Не знаю. Подумай. Ты же у нас – умная! Мне бы хоть несколько минут с Ванечкой и Танечкой пообщаться…

– Нет, Марин, не могу. Не для того я с таким трудом туда «засланным казачком» устраивалась, чтобы теперь рисковать. А вдруг нас «засекут»? Не стоит кратковременная встреча такой жертвы, поверь. Обещаю тебе, что скоро ты будешь

вместе со своими детьми.

– Скоро? Когда скоро?

– Тебе что, число и время назвать?

– Полина, мне бы только обнять их, прижать к себе…

– Золотова, ну потерпи немного. Что ты раскисла, в самом деле? Ты ведь в школе не такой была! Вспомни, какая ты у нас была боевая! Веселая, артистка, оптимистка…

– Да, оптимистка… У меня тогда детей не было!

– Зато как ты в школьных спектаклях играла! Можно сказать, примой была.

Марина-Мальвина вдруг рассмеялась.

– А в десятом в меня были влюблены почти все мальчишки нашего класса. Такие записки мне писали! Один даже предлагал замуж… Представляешь? Смешно, правда? Но я тогда уже встречалась с Корнилом…

– Куда, интересно, ты торопилась? Боялась опоздать отметку в паспорте поставить?

– Да… Я ведь из-за замужества и образование не получила. А так хотела в институт поступить! Я же в школе хорошо училась, без троек. Все мне прочили высшее образование. Только Корнил не разрешил. Зачем ему мой диплом? Его и так все устраивало. Мы с ним сколько раз ругались из-за этого! Так мне и не удалось его убедить…

– А он сам-то с дипломом?

– Ну, еще бы! Экономист!

– А из тебя хотел домашнюю клушу сделать?.. Так, ладно, квасу я напилась… Ну, ты как, успокоилась?

Золотова кивнула и даже принялась снова чистить картошку.

– Ну и молодец! Теперь, Марин, скажи: ты знаешь что-нибудь о партнере твоего благоверного?

– Это ты о Сергее Аронкине?

– О нем.

– А что я о нем могу знать? Я и видела-то его всего пару раз. Ну да, были они партнерами, потом Сергей умер… так неожиданно! Да я же вам с Алиной рассказывала.

– Помню. Ты еще говорила, что инфаркт его прямо в машине хватил, а тебе все это показалось очень подозрительным.

– Ну да. А что, не подозрительно, скажешь? Мужику еще тридцатника не было…

– Да, Марина, насчет компаньона ты права: с ним случился сердечный приступ, но в крови найдено большое количество сердечного стимулятора. В малых дозах он, сама понимаешь, безвреден, даже полезен тем, у кого проблемы с сердцем, но этому парню дали несколько доз…

– Полина, а ты откуда это знаешь? – Золотова удивленно уставилась на меня.

– Потом расскажу. А что твой благоверный говорил о смерти компаньона?

– Да ничего особенного. Сокрушался, что остался без помощника. Все плакался: одному, мол, тащить на себе бизнес тяжело.

– Говоришь, прибыль к этому моменту пошла хорошая? А как получилось, что твой муж один оказался хозяином фирмы? Почему вдова погибшего не получила долю в бизнесе?

– А я откуда знаю? Ты думаешь, я лезла в дела мужа? Ошибаешься: он этого не допускал. Я только слышала, что муж на свои средства похоронил Сергея. Шикарно, между прочим, похоронил. Памятник, ограда – все дорогое, добротное… Поминки устроил в ресторане, на шестьдесят человек…