Вторая попытка
Шрифт:
– Одного? Или вместе с Энгельсом?
– Ну, если «Коммунистический манифест» они вместе сочиняли, значит, обоих.
– И что отец?
– Сказал, что хотя вы и дураки, но не безнадежные…
– Он нам польстил. Из педагогических соображений, наверное…
– Слушай, а ты, правда, ничего не помнишь или придуриваешься?
Они вышли из пределов своего микрорайона, пересекли оживленную мостовую и углубились в следующий, в котором и находилась школа.
– Нет, кое-что я все-таки помню. Помню, что собирался в Америке встретиться с Джоном Ленноном
– А это которая вещь? Напомни мелодию…
– Слушай, Карэн, если бы у нее была мелодия, я бы не имел к Джону никаких претензий. Да и вообще может быть ни в какую Америку не побежал бы… Кстати, эти широченные штаны, это что, мода такая? Ни фига себе ветрила: ходишь как яхтсмен под парусом…
– Опять?! Кончай придуриваться!
– Ладно, не шуми, прости, братик. Придуриваться – мой крест. А крест в наших социалистических краях эмблема запрещенная. Как в Штатах красная пятиконечная звезда. Вот я и мечтал, чтобы меня с моим крестом обменяли на Гесса Холла с его звездочкой…
– А кто этот Гесс Холл?
– Двоюродный папа Анджелы Дэвис. Стыдно не знать платных мучеников коммунизма, особенно американских!
– Да ну тебя, Вовка! Сволочь ты…
– Сволота я сволота, сволочь безобразная. Сволота и гопота хвори незаразные… Карэн, а ты стихов еще не пишешь?
Смущение брата было минутным, но искренним. Он не стал настаивать на ответе, зачастил обещанное с характерной хрипотцей: «Считай по нашему мы выпили немного. Не вру, ей-богу; скажи, Серега. И если б водку гнать не из опилок, то чтоб нам было с пяти бутылок?..»
Урок НВП
Кабинет математики оказался наглухо заперт. В замочную скважину можно было различить две сиротливо пустующие парты. На всякий случай приложил ухо к дверям. С той стороны тишина, а с этой – саркастический вопрос завуча, Лидии, дай Бог памяти, Парамоновны, кажись:
– Что, Брамфатуров, у тебя опять армянский язык?
– Вообще-то у меня по расписанию математика, Лидия Парамоновна…
– Не придуривайся, Брамфатуров, вас еще в субботу предупредили, что сегодня вместо математики будет НВП.
– Эн-Вэ-Кто, простите?
– Конь в пальто! Бегом в кабинет военной подготовки, Брамфатуров! Проверю по журналу…
Не дожидаясь окончания педагогических посулов, рванул на первый этаж, оттуда в подвал с тиром… Опять пролет. Опять все не слава Богу. Опять он болтается по коридорам, вместо того чтобы набираться необходимых знаний в классах.
…Оказавшись на третьем этаже, вспомнил местонахождение резиденции подполковника Крапова.
– Еще один злостный нарушитель дисциплины, – прокомментировал Крапов появление его особы в классе, – разумеется, после деликатного стука в дверь и гостеприимного «ну кто там еще?» в ответ.
– Расскажи нам, Брамфатуров, как ты умудрился за трое суток не узнать, что первым уроком сегодня у вас вместо математики будет военная подготовка?
– Товарищ подполковник, – раздалось с парт, – он
– А где он был? – не сдавался военрук.
– Разрешите доложить, товарищ подполковник, штурмовал Атлантический океан в эмалированном тазике! Но это не оправдание, – как вы совершенно верно заметите после того как я замолчу, что произойдет еще нескоро. Да, товарищ подполковник, я действительно не знал, что у нас вместо математики военная подготовка. А когда узнал, то так обрадовался, что от радости буквально голову потерял. Пришлось искать. Не являться же на урок НВП без головы! Ибо нигде так не нужна голова, и желательно светлая, аккуратно причесанная и по уставу постриженная, как на занятиях по военной подготовке…
– Ты уверен, что это именно твоя голова? – веселились за партами одноклассники.
– Не уверен. Но претензий к ней у меня пока не имеется…
– А к той, которую потерял, тоже не было претензий?
– Тишина в классе! – рявкнул военрук.
Класс притих.
– Скидывай пальто, и иди, умник, отвечать. У нас, к твоему сведению, повторение пройденного. Так что ни-ка-ких отговорок!
– С превеликим удовольствием, товарищи подполковник! Что из пройденного прикажете повторить?
Военрук сунул руку вглубь стола, извлек на свет Божий учебный автомат, любовно оглядел его и водрузил на стол.
– Разборка оружия!
Реакция ученика оказалась неожиданной даже для него самого. Точнее, сперва только для него одного таковой и оказалась, потому что реакция была внутренней.
– Что, опять?! – содрогнулось в нем что-то. – Мало мне с ним и с его модификациями по жизни возиться пришлось? А тут еще и не настоящий, а учебная хрень какая-то! Не буду! Не прикоснусь! Надоело!..
Вслух же сказал:
– Разбирать? Это? А зачем? Оно и так неплохо выглядит…
В классе заржали. Пока еще не все, лишь некоторые. Но на общий смешливый лад настроились все до единого.
– Не понял! – не постеснялся признаться военрук.
– Вера мне не позволяет, товарищ подполковник…
– Какая еще Вера?!
– Разрешите доложить, товарищ подполковник, – донесся с задней парты глумливый голосок Бори Татунца, – та, которая Надежда и Любовь…
– Заглохни, – дружески посоветовал военрук остроумцу и вновь обернулся к отвечающему, вернее, увиливающему от ответа ученику. – Слушай, Брамфатуров, кончай тут ерундой заниматься! Если не учил, так и скажи. Двойка не геморрой: пятерку заработаешь – рассосется…
Но ученик был неумолим:
– Обычная вера, Анатолий Карпович, квакерская…
Класс уже начавший местами обманываться серьезным выражением лица отвечающего, теперь всё понял и едва не заквакал от облегчения.
Круглый отличник по всем предметам по имени Седрак Асатурян вздернул руку и весь задергался от просветительского нетерпения:
– Анатолий Карпович, можно я скажу? Можно скажу?!
– Что скажешь, Асатурян?
– Не что, а о ком. О квакерах. Они происходят от английского слова Quakers, что означает «трясущиеся». Вот!..