Вторая попытка
Шрифт:
– Как раз о жене графа я и хотела поговорить с вами, - твердо сказала Ирина.
– Я надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне.
"Впрочем, не так уж она боится, если и не сохраню, - поняла Юля. Да, похоже с этой женщиной граф снова нашел подувядшую в нем с годами смелость. Рада за него!"
– Я хотела спросить, - продолжила кандидатка в графини, - не имеете ли вы отношения к вашей полиции или частному сыску?
Юля поняла: зачем-то Ирине требуется разыскать пропавшую Тонечку. О ее смерти здесь еще не известно! Но зачем это?
– Вы что, не
– Ирина тряхнула волосами.
– Пропавших без вести признают мертвыми через десять лет. Десять лет! Еще четыре года ждать, вы можете себе представить? Ну какая же она дрянь: если она все равно решила его бросить, то почему бы ей... Ах, да что говорить!
– Всякое бывает в жизни... Но почему граф не искал ее?
– Еще не хватало, позор на всю страну! И так об этих местах дурная слава!
– Вы, я вижу, очень любите эти места...
– А вы тоже очень любите вертолеты?! Или по другой причине сопровождаете вашего мужа?
Юля расхохоталась: нет, у Горвича хороший вкус!
– Вы не могли бы, - просительным тоном произнесла Ирина, - там, у себя...
– Что? Узнать что-нибудь о... ней?
– Да. Обратиться в полицию или... я не знаю...
– Боюсь, что это будет бесполезно. Если она скрывается - то как ее найдешь? Если она погибла, и при ней не было документов - то как это узнать спустя столько времени?
– Значит, все безнадежно, - поникла Ирина.
– Я пойду, - поднялась Юля.
Она устала от разговора с Ириной, и ей почему-то было стыдно перед ней. Надо узнать у Евгения, нельзя ли тут как-нибудь помочь?
Вечером Юля пересказала Евгению свой разговор с Ириной.
– Значит, кандидатка в заместители Тонечки?
– насмешливо поинтересовался тот.
– Бедная! Она что, не знала, что он не может на ней жениться?
– Вначале, наверное, не знала... К тому же, она его любит!
– Юлю рассердил цинизм Евгения.
– Но формальности для них тоже очень важны... почему это тебя удивляет?! Лучше скажи, нельзя ли тут как-нибудь помочь?
– Можно в принципе, - Евгений пожал плечами.
– Но все-таки объяснения, почему Горвич не разыскивал Тонечку, не кажутся мне убедительными! И по-прежнему непонятно, почему она поехала одна...
– А если она и вправду от него убежала?
– Да какая ерунда! Что он, идиот? Если к тому времени у них были такие отношения, что это было возможно, он просто не отпустил бы ее - вот именно по этой причине. Или развелся бы с ней...
– А разводы здесь не запрещены?
– Разрешены... с католическим скрипом, правда, но это не важно... Нет, она собиралась вернуться, что-то произошло уже потом, там, у нас. И я, в общем, понимаю, что именно!
– ?
– Проснулся ее дар. Она осознала себя эспером. И после этого она уже не могла думать о возвращении, настолько все для нее изменилось. Получить развод она не могла... В любом случае, процесс занял бы несколько месяцев, а ты представляешь себе, что такое несколько месяцев здесь?! Для эсперки?! Нет, она не презирала Горвича, он просто стал ей чужим...
Юля,
...Можно ли знать то, чему не был свидетелем? Юля-то понимала, что можно, но она боялась, что Евгений сам испугается своих впечатлений, и потеряет это открывшееся вдруг зрение.
– Ей привычны были трудности, ее не пугало одиночество... Она всегда была осторожной и скрытной, и поэтому смогла работать уборщицей в кафе и жить по чужому паспорту. Она играла в гадалку, и ее боялись... и это развлекало ее. Но она еще не очень верила в себя. И ей становилось иногда стыдно перед Горвичем, но все меньше и меньше. А потом был "Лотос", а потом был Сэм, которого она полюбила и за то, что он был "оттуда". Но даже ему она не рассказывала о себе! А потом было это открытие, которое надо было сделать, но она не знала, что все произойдет так... Но она не отравилась! Это не было насилие над собой, это было что-то другое... что?!
Юля почувствовала, что Евгений почти в трансе. То, что он переживал, было для него слишком ново. Он действительно видел то, чего не никогда знал - Юля перехватывала яркие образы, целые сцены! Но перегрузки психики опасны, и она прервала "сеанс ясновидения", несколько раз сильно встряхнув Евгения за плечи.
– Что это было?!
– вернулся он в действительность.
– Ты что, - осторожно спросила Юля, - не помнишь, что говорил?
– Помню, но... Что-то странное... Какое-то... Какое-то вдохновение! Да, действительно, чудное место...
Евгений быстро успокаивался... все-таки сказывался сильный характер. Но чувствовалось, что он совершенно вымотан. Несмотря на это Юля не удержалась-таки от вопроса:
– И теперь тебе понятно, почему он ее не разыскивает?
– Да, конечно, - махнул рукой Евгений.
– Все до смешного просто: он ее боится. Он настолько не понимает ее, что не представляет себе, что будет делать, если она не умерла, и он ее найдет. А поскольку признаться в этом стыдно, морочит самому себе голову насчет семейного позора. Легче всего было бы свалить любой позор на убежавшую жену, тем более, что у них даже детей не было. Развод почти без проблем, но Горвич боится!
– Ложись спать, - сказала Юля.
– Ты выглядишь усталым.
– Да, конечно...
– он досадливо мотнул головой, словно отгоняя что-то.
– Что такое?
– Понимаешь, что-то такое маячит... и не ухватить: ее не убивали, она не покончила с собой, а смерть все же не была естественной. Понимаешь, такое ощутимое противоречие, вот именно ощутимое, и никак не могу дать ему образ... понять, что же произошло.
– Он взглянул на Юлю: - Я похож на ненормального?
– Ты похож на эспера, - улыбнулась Юля.
– Дэн иногда так страдал, когда пытался понять, что же происходило на самом деле во время какой-нибудь исторической заморочки.