Вторая попытка
Шрифт:
– Честное слово, господин Миллер, мне придется вернуть вам деньги за уборку! То вы заняты и вам нельзя мешать, то уже прибрались сами, то спите до обеда, как сегодня...
Евгений улыбнулся:
– Не надо возвращать. И прибираться не надо. Лучше приготовьте кофе если вам не трудно, конечно - и составьте мне компанию за завтраком...
– За завтраком? Сейчас половина двенадцатого!
– Ну, пусть для вас это будет второй завтрак...
Разговор с Василевской восстанавливал равновесие, как шум прибоя или шелест листвы, а Евгению требовалось прийти в себя... И поразмыслить о полученной информации!
"Значит, самоубийство Тонечки расследовал именно Ананич. Ну, что же, это логично, ведь она его бывшая подопечная!
– Евгений невольно усмехнулся.
– "Лотос"
– Чему вы смеетесь, господин Миллер?
– Так, своим мыслям... Как причудливо иногда поворачивается судьба!
"Хотя, на самом деле ничего причудливого тут нет. Разве только, что появление Ананича в столице совпало с самоубийством Тонечки. Но кстати сказать, - отметил Евгений, - тогда к расследованию Ананич проявил интереса не больше, чем требовала минимальная порядочность. Написал отчет... По этому отчету выходило, что "Антонина Завилейски покончила с собой в состоянии депрессии, связанной с одиночеством. Имеется в виду, во-первых, обычное для эсперов социальное одиночество, во-вторых, проблемы одинокой женщины..."
– Госпожа Василевская, - спросил Евгений, дождавшись паузы, - а вы смогли бы покончить с собой от одиночества?
Вопреки ожиданиям, она не отшатнулась испуганно, не перекрестилась, и даже не стала выговаривать Евгению за неделикатные вопросы. Серьезно посмотрела на него и сказала:
– Не знаю... По-моему, человек никогда не бывает абсолютно одиноким. Вы не согласны?
– Согласен. Но если все-таки представить себе...
– Наверное, это очень страшно!
"Наверное... Тонечка действительно была абсолютно одинока - никто не интересовался ею, никому не было до нее дела. Только "Лотос"... Но даже они тогда почти не общались с ней. Тонечка отдалилась от своих друзей - но зачем? Опять же, если верить их словам, она собиралась вести какое-то самостоятельное исследование, и для этого ей потребовалось уединиться. Возможно? Да, конечно! Но тогда в дневнике наверняка содержится описание этого исследования, а там нет ни слова об этом - одни переживания и жалобы. Бред какой-то!"
– Господин Миллер, перестаньте разговаривать сам с собой!
– Я не разговариваю, я молюсь всевышнему, чтобы он одолжил мне немного сообразительности на ближайшие два часа...
– Как вам не стыдно так шутить! А еще были в Ватикане...
"Ну, был, подумаешь... Кто же откажется от такой поездки? И прибавку к жалованию она дает заметную! Но вот логике в Ватикане не учат, а жаль..."
– Извините, госпожа Василевская, я не имел в виду ничего дурного...
"А если предположить, что в дневнике и было описание исследования! Кто знает, что содержали вырванные страницы? Да, но причем тут тогда Сэм?"
– Вам налить еще кофе?
– Да, пожалуйста...
"Но может быть - и это вероятно!
– что исследование как-то было связано с Сэмом. Ведь и он, и Тонечка - предсказатели, коллеги, так сказать. К тому же, они были очень дружны, и есть смысл в попытке узнать у Сэма что-то о Тонечке, тем более, что ее самой уже нет в живых..."
– Скажите, господин Миллер, если вы женитесь, вы по-прежнему будете снимать квартиру у меня?
– Черт возьми!
– Евгений даже отвлекся от размышлений.
– Я что, похож на человека, который собирается жениться?!
– Вы рассеянны, как влюбленный! Но вы не ответили...
– Не знаю! Я что, так вам симпатичен?
– Вы всегда вовремя вносите плату, - усмехнулась Василевская, теперь это нечасто бывает...
"Это всегда бывало нечасто! Большинству привычнее ждать, пока жареный петух не клюнет. И это касается чего угодно... Ананич, например, по-другому вообще не умеет! Ведь судя по датам, он, не читая, сунул дневник в сейф с документами и вспомнил о нем лишь тогда, когда подошли сроки сдавать старые документы в архив... То есть как раз через год! В электронной почте сохранилось два напоминания из архива, причем второе отнюдь не официально-вежливое..."
– А как вы поступали с теми, кто не платил вовремя?
– Ругалась
"Разумеется, что уж тут хорошего? И Ананич предпочел ни с кем не ссориться. Он вежливо извинился и написал объяснительную записку, что "дневник задерживается для дополнительных исследований в связи с вновь открывшимися обстоятельствами..." Серьезное обстоятельство - прочитать удосужился! Но это уже архиву безразлично... Кстати, в этой же записке проскальзывает упоминание о перстне - что он задерживается вместе с дневником. Ну, это естественно! А потом... Потом судьба дневника и перстня описаны одной короткой фразой в очередной записке в архив: "данные предметы возвращены в общину "Лиловый лотос" такого-то числа согласно плану дополнительных исследований..." Только не сказано, что это на самом деле был за план! Подсунуть Сэму фальсификацию, сделанную с таким расчетом, чтобы он счел своих лучших друзей подлецами: они выгнали Тонечку из общины! Узнавший это Сэм остается совершенно одиноким и глубоко несчастным, менталитет "Лотоса" больше не защищает его, и можно попытаться как-то "выцарапать" его из общины. Да, такому замыслу и инквизиторы позавидуют..."
– У вас что-то случилось, господин Миллер?
– С чего вы взяли?
"Разумеется, случилось. То, что сотворил Ананич - это даже хуже преступления! Однако остается непонятным: зачем он это сделал?! Просто потому, что любым способом захотел добиться сотрудничества с каким-нибудь эспером, а тут представилась возможность? Или все-таки Сэм и Тонечка вели какое-то интересное исследование, и Ананича заинтересовало конкретно оно? Непонятно... Да и неважно, на самом-то деле! В любом случае вначале надо защитить Сэма от дальнейших атак зарвавшегося "экспериментатора", а потом уже выяснять все обстоятельства..."
– Что вы на меня так смотрите, госпожа Василевская?
– Вы плохо выглядите, - вздохнула та.
– Что, никак не придете в себя после погрома? В городе ходят такие слухи... Если бы вы хотели, могли бы каждый вечер бесплатно угощаться в любом баре!
– Какая досада! Кто любит выпить - плохо водит вертолет, а кто хорошо водит вертолет, равнодушен к выпивке... Нет в мире гармонии!
– Вы хоть о чем-то можете говорить серьезно?!
"Могу, еще как могу. И похоже, Ананичу придется поговорить со мной более чем серьезно! Гад паршивый... Из-за того, что ему приспичило что-то узнать - не важно что, пусть хоть рецепт философского камня!
– он считает себя вправе искалечить человеческую душу! Каково пришлось Сэму, когда он прочитал эту мерзость? Впрочем, на то ведь и было рассчитано... Только вот какая закавыка получается: подлости на такое дело у Ананича хватило бы с избытком, но вот насчет умения - увы! Чувствуется присутствие кого-то еще, на порядок более квалифицированного, чем он. Только и этот "кто-то" ошибся, если рассчитывал на сотрудничество Сэма - при любых условиях, как бы плохо ему не было, каким бы одиноким он себя не чувствовал! Прежде чем пытаться наносить удар, следовало бы посмотреть в словаре слово "гордость..."
– Вы что-то спросили, госпожа Василевская?
– Я спросила, хотите ли вы еще кофе.
– Нет, спасибо, это будет уже слишком...
"Черт возьми, а в работе с техотделом по поводу подделки тоже чувствуется чужой стиль, властный и лаконичный. Ананич явно действовал под чьим-то руководством! В техотделе он побывал всего четыре раза, причем безо всяких недоразумений и путаницы. Первый раз - принес дневник с уже вырванными страницами и напечатанный текст вставок. Потом - забрал готовый заказ, а через день вернул его с "изменениями" - похоже, просто карандашными правками на некоторых страницах. Техотдел "внес требуемые изменения", при этом, естественно, страницы заменялись целиком... И это прекрасно! Конечно, "брак" техотдела должен немедленно уничтожаться, но всем известно, что это делается весьма неаккуратно, и есть хороший шанс, что страницы сохранились. Это, конечно, будет не подлинник - но зато прекрасное доказательство подделки! Если показать Сэму..."