Вторая попытка

Романов Герман Иванович

— Я тебе вот что скажу, Зиновий Петрович — у нас снаряды скверные. Я десятки раз в бытность главным инспектором морской артиллерии о том генерал-адмиралу докладывал. И в кабинет Авелана как по расписанию ходил — и что? Да хоть бы хны, наши чинуши из-под «шпица» даже не пошевелились. Только бумаги перекладывали, да отписки чинили — то денег нет, то испытания не провели, то оные снаряды пока не востребованы.

Макаров глухо заговорил, постепенно наливаясь яростью. Рожественский машинально затушил окурок, чуть отодвинулся, понимая, что произойдет вскорости. Такое уже раз было, когда они на ледоколе «Ангара» переплывали Байкал, в то время как литерные поезд перевезли следом на пароме. Вот тут Степан Осипович и взорвался, и гнев его объясним — случись что-то нехорошее с паромом, то для воюющей армии наступит катастрофа. Если в навигацию грузы

можно перевозить через огромное озеро на небольших пароходах, осуществляя загрузку и выгрузку, что, конечно, само по себе серьезно затянет время, к тому же при серьезном волнении плавание для мелких «посудин» невозможно. А что делать осенью, когда бывают шторма, и в декабре, когда через озеро только ледоколы пройти могут. Так что все надежды только на «Байкал» — ледокол в шесть тысяч тонн водоизмещения способен принимать и перевозить железнодорожный состав из двух дюжин вагонов с паровозом. И этот ледокол единственный, небольшая «Ангара» может перевозить только пассажиров, за два рейса батальон пехоты перебросит на восточный берег. И все — грузовые трюмы требуют долгой разгрузки…

— Все ведь образцы чугунных гранат сделали для пушек Кане, что 75 мм, что 120 мм, и с дымным порохом, и пироксилином. Фугасы ведь для обстрела не только небронированных кораблей нужны, но и для побережья. И шрапнель к гранатам необходима, и дымовые снаряды для пристрелки, и зажигательные. Ведь готовые образцы были сделаны, и стальные, и чугунные — последние вообще производить в любой мастерской можно, и снаряжать в любом флотском арсенале. И только сейчас, и то благодаря тому, что ты их лбом пробивать стал, зашевелились. Семь лет Авелан управляющий — и ведь ничего не сделал, одни отговорки, а великий князь его нерадение покрывает. А время уходит, время — ты когда возвратишься, Зиновий Петрович, не давай им продыха, а то всю войну болванками стрелять будем…

В советское время часто выпускали марки с наиболее известными отечественными кораблями которыми стоило гордится. Таков этот ледокол, детище адмирала С. О. Макарова. Отправили на слом, как и другие, только «Ангару» в Иркутске сохранили…

Глава 17

— Так ведь из Черного моря придут, срок на две недели меньше — всю Европу огибать отряду без надобности. Так что, Евгений Иванович, первое подкрепление скоро прибудет, подождать нужно всего три дня — и оно того стоит. А сколько мне нервов стоило этот переход устроить?!

Зиновий Петрович искоса посмотрел на наместника — адмирал Алексеев не скрывал радости, получив телеграмму из Циндао о выходе отряда контр-адмирала Небогатова из двух эскадренных броненосцев — «Императора Николая I» и «Три Святителя». Сопровождавшие их большие вспомогательные крейсера, пока являющиеся лайнерами, привезут в Квантун новых поселенцев, в которых так нуждается область — в основном с семьями. Среди них достаточно навербованных для работы в Дальнем и Порт-Артуре мастеровых, несколько инженеров немцев — все, кого успели набрать перед выходом. К удивлению начальника ГМШ Витте проявил удивительную предприимчивость — так как теперь его Дальний становился главной базой флота, то следовало как можно быстрее ввести в строй два спешно строящихся дока. Один из них немного уступал по размерам Владивостокскому, и мог принимать крупные суда, включая броненосцы. Второй поменьше, для «каботажников», но туда могли легко войти небольшие крейсера. Вместе с этим продолжалось довольно энергично строительство портовых мастерских с литейным цехом и чугунно-литейного завода, которые теперь должны быть закончены за полгода — сроки постройки значительно сократили, теперь речь шла о получении множества казенных заказов, сулящих устойчивую прибыль. А дельцы, окружавшие Витте, такого момента не стали упускать.

Сейчас Зиновий Петрович, стоявший рядом с наместником адмиралом Алексеевым, не мог узнать пустоши, которая тут была пять лет тому назад. На берегу большой бухты раскинулся вполне европейский, отнюдь не азиатский город, с двух-трех этажными зданиями и прямыми улицами, с дымящимися трубами предприятий, с линией железной дороги и большим портом, где уже возвышались краны. Да и пароходов хватало — все же

расчет был на том, чтобы Дальний заменил китайский Инкоу, расположенный в устье реки, стиснутый мелями, к тому же на зиму замерзающий. Так что Сергей Юльевич хотел перехватить торговлю через этот азиатский город, и соответственно заставить англичан «поделиться» доходами, которые те «снимали» от торговли опиумом — счет шел на несколько миллионов, причем не рублей, фунтов, которые на порядок «тяжелее» золотым содержанием.

— Мне уже телеграфировали, что отряд контр-адмирала Фелькерзама вышел из Балтийского моря, миновав Копенгаген. Теперь только подождать два месяца, для меня «Сисой» важен.

Алексеев улыбнулся, причем хищно — он и раньше не отличался миролюбием, а теперь встав во главе организованно статс-секретарем Безобразовым политической группировки, в которую входил великий князь Александр Михайлович. «Августейший» контр-адмирал сейчас вел в Красном море небольшой отряд из броненосца «Ростислав», которым он командовал раньше, в сопровождение двух канонерских лодок — последнее подкрепление из Черного моря, больше взять оттуда было нечего, кроме обычных пароходов. Зато к отряду присоединился в Суэце тамошний средиземноморский стационар «Адмирал Нахимов», так и не добравшийся до Кронштадта, и после короткого ремонта теперь следовавший обратно на Дальний Восток.

История начала изменяться, и Зиновий Петрович прекрасно понимал, что именно он приложил к этому обстоятельству «руку». «Царственный бастард» стал наместником на два месяца раньше — теперь он вроде генерал-губернатора с неограниченными полномочиями и командующий войсками Приамурского военного округа. Причем власть его существенно расширена и распространена на Забайкалье, откуда начинается КВЖД с ее обширной «зоной отчуждения». А с началом войны Евгений Иванович автоматически становится главнокомандующим сухопутными и морскими силами российской империи на Дальнем Востоке, первый после императора на здешнем театре, с фактически неограниченными полномочиями «полудержавного властелина», как сказал бы один известный русский поэт.

Военный министр в Страну Восходящего Солнца отправился чуточку позднее, и этого времени хватило, чтобы «заварить кашу». И если Куропаткин не дурак, а он отнюдь неглупый человек, то среди недостатков японской армии не станет указывать на отсутствие должного религиозного рвения и отсутствия полевых «часовен», а увидит совсем иное, благо морской агент капитан 1 ранга Русин знает что показать генералу, чтобы его до «печенок» пробрало. Особенно когда подсчитает, что на каждую дивизию (а их тринадцать, включая гвардейскую), японцы имеют по запасной бригаде, которую ведь тоже можно в дивизию развернуть, проведя мобилизацию. А это двойной перевес в силах, как не крути, хотя ситуация потихоньку исправляется в лучшую для русских сторону.

Но все равно — нужно ждать возвращения Алексея Николаевича, чтобы уже на совещании в Дальнем решать, что следует делать дальше. Главное, он должен осознать, что война неизбежна!

— Да, прибытие «Ростислава», а затем «Сисоя» позволит изменить ситуацию в нашу пользу, Евгений Иванович. Все же в Дальнем будет сосредоточено шесть броненосцев с двенадцатидюймовыми пушками, и еще столько же с десятидюймовыми орудиями, но три из них имеют малую ценность. К сожалению, но корабль ограниченного водоизмещения имеет ограниченные боевые возможности, а броненосцы береговой обороны именно таковы. Как и «Николай», который до получения германских орудий не более чем сомнительное пополнение, который ставить в боевую линию нельзя. Если только не сделать это специально, чтобы вражеские корабли отвлекли на него внимание и не стали стрелять по более ценным броненосцам.

Прозвучало несколько цинично, но таковы жестокие реалии войны, в которой порой требуется в первую очередь жертвовать тем, что менее важно для дела. Это понимал и адмирал Алексеев — для новоявленного наместника был ценен сам по себе каждый вымпел, чего он не скрывал.

— Нужны пушки и снаряды, Зиновий Петрович, тогда иной разговор с японцами пойдет. Бог мой — вот уже три года пишу в Петербург, прошу и требую, как об стену горох. Наоборот — корабли увели зачем-то, а теперь возвращают обратно. Витте пройдоха, замутил все дело, а нам тут расхлебывай. А теперь отступать никак нельзя, здесь только силу понимают. Если уж заняли Маньчжурию, то удерживать за собой ее надобно, и плевать на обещания Ламсдорфа — какое уж тут очищение. Стоит только войска отвести в Сибирь, как тут такое начнется, хоть святых выноси!