Вторая попытка
Шрифт:
– На шпагах.
– Он тебя одолеет!
– Это ещё почему? Фехтованием занимается?
– Да нет вроде. Зато он просто ткнёт тебя чуть пониже живота, ты и взвоешь! – шептала, ласково посмеиваясь, Галина.
– Но ты же меня перевяжешь и будешь ухаживать?
– Ой, не знаю! Он же тебя победил и к тому же меня любит, я с ним пойду! – Галина вошла в роль и почувствовала себя совсем девчонкой. – А если серьёзно, Витя, мне надо подумать, как минимизировать душевную травму для него.
– Галя, но у тебя же подобные случаи бывали уже не раз.
– То были десятиклассники или девятиклассники, а тут седьмой класс, психика совсем неокрепшая.
– Видишь,
– А сам-то меня любишь?
– Люблю, Галочка, и очень. Давай спи. Это у меня суббота выходной, а тебе в школу.
– Издержки профессии. Зато у меня отпуск большой и всегда летом! – Галина показала мужу язык. – Спокойной ночи. Я тебя тоже очень люблю!
2
Не обнаружив около школы Галину Дмитриевну, Петя испытал смешанное чувство досады и относительного успокоения. С одной стороны, он так надеялся увидеть учительницу хотя бы ещё разок, что готов был бежать за ней аж на край света, который в данном случае помещался где-то по ту сторону Боровского шоссе. А с другой стороны, Петя подспудно ощущал, что сегодня ещё одной встречи его натянутые как струна нервы могут и не выдержать. Эмоции настолько сильно захлёстывали последние несколько часов, что сознание вместе с подсознанием дружно молили о передышке.
Поддавшись первому порыву бежать за Галиной Дмитриевной, Петя сделал несколько стремительных шагов, но потом затормозил и остановился в растерянности. Он чувствовал себя вымотанным, словно весь день разгружал вагоны. Правда, Петя никогда в жизни этим ещё не занимался, но именно такое сравнение крутилось у него в голове. Да и где живет Галина Дмитриевна, мальчик не знал. Он припоминал, что учительница, кажется, шла из школы в направлении Боровского шоссе. Но там основная часть их города располагается. Попробуй найди, всё-таки в Солнцево несколько десятков тысяч населения. Не Москва, конечно, но и не деревеньки окрестные.
Надо было возвращаться домой, и Петя повернул назад, на улицу Дружбы, прибавил шаг и скоро догнал Мишку Платонова, энергично пинавшего во все стороны невесть откуда взятую еловую шишку.
– Петька, – обрадовался Платонов, – куда ты подевался? Может, переоденемся, а потом ещё в футбол поиграем?
Предложение было заманчивым. Футбол Проскуряков любил: и сам играл – на дворовом, естественно, уровне, – и был страстным болельщиком. Но при этом не какого-то московского клуба, а киевского «Динамо». На этой почве у него возникали острые споры как с мальчиками в школе и во дворе, так и дома с отцом, испокон веков отдававшим предпочтение «Спартаку». Правда, Проскуряков-старший всегда был вынужден признавать, что киевское «Динамо» – вообще-то классная команда, а киевское «Динамо» образца 1975 года [1] – просто феерия!
1
В 1975 году команда «Динамо» (Киев) стала обладателем Кубка обладателей кубков и Суперкубка УЕФА.
Но сейчас Пете было решительно не до футбола:
– Нет, Мишка, я домой пойду, полежу немножко, что-то я устал, а может, заболел.
– Чего-то ты темнишь! Какой ты больной? Я за тобой сегодня на поле угнаться не мог. Кстати, а на фига ты такую скорость развил?
– Это я свои силы пробовал, – не очень умело соврал Петя, но Мишка этого не заметил.
– Слушай,
– He-а, сегодня нет, в воскресенье будет.
Проскуряков с облегчением увидел, что наконец-то дошёл до родного подъезда, и, важно, по-взрослому, пожав Мишке руку, поднялся к себе на четвёртый этаж.
Родителей дома ещё не было, а есть хотелось, и сильно. Пришлось самостоятельно разогревать макароны по-флотски. Но оно того стоило! После дня, проведённого на морковном поле, да ещё сопровождавшегося такими непривычными и сильными переживаниями, блюдо казалось божественным. А запах, какой запах от него исходил и приводил в восторг и томление все клеточки в носу!
Даже к урокам приступать расхотелось, хотя именно из-за уроков Проскуряков так спешил домой. Точнее, из-за одного завтрашнего урока – по русскому языку. Это предмет никогда не относился к Петиным любимым: хотя писал он практически без ошибок, но вот правила запоминал плохо и всякий раз удивлялся, зачем они нужны, – ведь и без них знаешь, как пишется то или иное слово. Конечно, ради интереса можно было попытаться вывести правила методом дедукции, но вот желания заниматься этим никакого не было.
Но сегодня мир поменялся, сегодня надлежит сделать домашние упражнения от корки до корки, ведь они были заданы самой Галиной Дмитриевной.
Петя решил отложить русский язык на самый конец, чтобы ничто не отвлекало его от общения с данным предметом, превращавшимся – хоть Петя по неопытности этого пока и не понимал – в заочное свидание с Галиной Дмитриевной. Образ учительницы постоянно находился перед глазами, пока Петя честно и небезуспешно пытался сосредоточиться сначала на заданных по химии условиях и признаках протекания реакций, а затем на предпосылках формирования государственности у восточных славян по истории СССР. Пете было не очень понятно, почему курс истории СССР начинался с царства Урарту, в котором ни социализма, ни Советов точно не было, но мальчик решил оставить этот каверзный вопрос на обдумывание в будущем.
Упражнения по русскому показались Пете скучными и какими-то искусственными. В общем, всё как всегда. Но сейчас перед глазами стоял образ Галины Дмитриевны с её аккуратно зачёсанными и закреплёнными сзади пряжкой перламутрового цвета светлыми волосами, которые не смог разметать в стороны даже весьма заметный осенний ветер, царивший над морковным полем. И этот образ звал на подвиги, в данном случае – на выполнение домашнего задания. Некоторые сомнения в том, правильно ли он сделал упражнения, у Пети остались, но заново штудировать соответствующие параграфы учебника уже не было сил.
За ужином мальчик откровенно клевал носом, на что не преминули обратить внимание родители.
– Что, сынок, устал сегодня? – мама заботливо и мягко посмотрела ему в глаза.
– Ничего, – ответил за Петю отец, – это всё на пользу.
Говорят, что утро вечера мудренее. Но просыпающийся от осенней спячки субботний день, похоже, отнёсся к этому утверждению несколько прохладно. По крайней мере, растрёпанные чувства Пети оставались утром в таком же состоянии, что и вечером.
Спасало то, что родители не спешили вставать. А значит, можно было молча подняться, умыться и выпить кофе с приготовленными ещё с вечера мамой бутербродами. Петя всё это и проделал, но совершенно механически. Чашка кофе тоже не принесла долгожданной бодрости. Петя даже вопреки обыкновению не успел позавидовать маме с папой, для которых уже наступил уикенд.