Вторая попытка
Шрифт:
Галину Дмитриевну удалось увидеть ещё до начала первого урока, когда она поднималась из учительской раздевалки в кабинет русского языка и литературы. На ней был привычный синий крепдешиновый костюм с белой блузкой, словно являющейся дополнением к строгой и такой восхитительной причёске. А на ногах – новые белые туфли с бантиками. Точнее, это были не бантики, а выполненные в форме крылышек порхающей бабочки и переливающиеся жемчужинками аппликации. Они были столь восхитительны и столь похожи на перламутровую застёжку в волосах, что просто нельзя было отвести глаз. По крайней мере, Пете точно не удалось этого сделать.
Пока Галина Дмитриевна поднималась
– Доброе утро, Галина Дмитриевна!
– Здравствуй, Петя!
Сначала Галина Дмитриевна хотела поинтересоваться, почему он так запыхался, но поскольку причина в общем-то была очевидна, то решила, что сухого приветствия будет вполне достаточно.
По дороге в школу и ещё раньше, дома, она размышляла, как лучше себя повести, чтобы не наносить травмы неокрепшей психике Пети Проскурякова. Ему ведь и четырнадцати пока нет. Итоговое решение в голову так и не пришло. Галина Дмитриевна подумала, что лучше всего сейчас минимизировать с мальчиком контакты. Но как это сделать, когда в неделю несколько уроков русского языка, да ещё литература и вдобавок классный час? Вот и вертись как хочешь. Понятно, что эта влюблённость скоро пройдёт – время всё лечит. Но когда оно наступит, это самое время? Да и влюблённость слишком сильная для семиклассника, да ещё сразу во взрослую женщину. «Ладно, – сказала сама себе Галина Дмитриевна. – Потом ещё поразмышляю, а сейчас надо настроиться на урок в пятом классе». Вчерашняя проверка тетрадок с диктантом её совсем не порадовала: материал усвоен слабо, значит, придётся сейчас начинать с повтора и немножко отставать от программы.
Первым уроком у седьмого «Б» была физика. И это стало настоящим спасением для Пети. Удивительный, чарующий мир физических закономерностей покорял своей красотой. Образ Галины Дмитриевны лёгким облачком полетел куда-то вдаль, уступив на время место теплопроводности, конвекции и излучению.
Физика сменилась физкультурой. Можно было побегать с мячиком по школьному футбольному полю. В другое время Петя получил бы от этого занятия сплошное удовольствие, но только не сейчас. Пульс у него начал ощутимо учащаться, причём отнюдь не из-за футбола. Впереди неотвратимо вставал на горизонте третий урок – русский язык.
Галина Дмитриевна начала, как обычно, с разбора у доски домашнего задания. Петя вытянул что есть силы вверх руку и подкрепил её умоляющим взглядом. Каждая клеточка его тела рвалась к доске разбирать упражнения.
– Чего это ты перед Пантерой рисуешься? – зашипел прямо в ухо Мишка Платонов.
– Да отстань ты! – раздражённо, как от мухи, отмахнулся Петя и продолжал тянуть руку.
Но Галина Дмитриевна невозмутимо прошла мимо их с Мишкой парты и вызвала Юлю Широкову, которая, похоже, на такой поворот событий вовсе и не рассчитывала.
Отвечала Юля неровно, то давая верные ответы, то путаясь в правилах и определениях и мимикой взывая к одноклассникам за подсказкой. Петя по старой привычке готов был ей помочь, но, во-первых, он сам не очень хорошо знал определения, а во-вторых, не мог решить, является ли подсказка в данном случае допустимой или смахивает на предательство по отношению к Галине Дмитриевне. В итоге минут через десять Юля получила вымученную «четвёрку», и урок перешёл
Петя практически не воспринимал, что рассказывала Галина Дмитриевна, зато всё его внимание было поглощено тем, как она это делала. Рука учительницы мягко перемещалась по видавшей виды доске, нанося восхитительные ряды строчек с какими-то подчёркиваниями одной, двумя и даже волнистой линиями. Галина Дмитриевна то поворачивалась к классу, внимательно изучая строгими серыми глазами лица своих учеников, то снова брала в руки мел или указку и устремляла взгляд на доску. И в этом момент можно было видеть чарующую перламутровую заколку, надёжно удерживающую зачёсанные сзади слева направо длинные волосы.
Прозвеневший звонок оборвал Петино блаженство. Впереди был последний урок – химия. Как ни странно, он прошёл для Проскурякова удивительно спокойно. Петя сообразил, что теперь он сможет любоваться Галиной Дмитриевной каждый школьный день, а значит, жизнь прекрасна и удивительна! Можно было погрузиться в мир химических реакций и с интересом понаблюдать, как в пробирке или чашечке резко меняется цвет либо что-то начинает бурлить и кипеть. Время за этим занятием пролетело незаметно, прозвенел звонок, и Петя начал лихорадочно перебирать варианты, как бы узнать, где живёт Галина Дмитриевна, а ещё лучше и пойти вместе с ней.
Поначалу повезло. У Галины Дмитриевны в субботу тоже оказалось четыре урока. Петя убедился в этом, сумев быстренько сбегать на второй этаж и изучить расписание всех классов. Значит, оставалось найти повод. Ничего утешительного в голову не приходило, и Петя просто стоял около школьного крыльца и ковырял носком кроссовки землю у краешка клумбы.
Наконец из дверей школы появилась фигурка Галины Дмитриевны. Она направилась к калитке школьного двора. Петя сумел оказаться возле калитки раньше и, стараясь придать своему лицу состояние невозмутимости, сделал первые шаги в сторону Боровского шоссе.
– Проскуряков, – раздался сзади голос учительницы, – а ты почему домой не идёшь?
От неожиданной постановки вопроса Петя выдал первое пришедшее на ум объяснение, показавшееся ему довольно правдоподобным:
– А у меня сегодня ещё занятие шахматного кружка.
– Где? В Доме пионеров? У Михаила Аркадьевича занимаешься? – не унималась Галина Дмитриевна.
«Откуда она всё это знает?» – Петя выглядел ошарашенным. Правдой было то, что он действительно ходил в кружок, который вёл в городском Доме пионеров местный энтузиаст шахмат и к тому же кандидат в мастера спорта Михаил Аркадьевич Аракелов. И самым главным было то, что Дом пионеров располагался по другую сторону Боровского шоссе.
– Да, у Михаила Аркадьевича.
– А что же ты будешь всё это время делать? Кружок, если я не ошибаюсь, в пять вечера.
Слова Галины Дмитриевны были просто нокаутирующими. «И откуда она знает даже расписание?» – Петя терялся в догадках.
Разумного объяснения, где он проведёт несколько часов, остающихся до вечера, у Проскурякова не было. И он еле-еле промямлил:
– Да, наверное, я сейчас домой пойду. До свидания!
Весь план Пети рухнул оглушительно и бесповоротно. От этого на душе стало совсем грустно. А тут ещё дома он попал в разгар генеральной уборки, затеянной по инициативе мамы. Пришлось помогать отцу чистить на улице ковёр. И здесь уже Петя отвёл душу. Бедный ковёр испытал, каждый раз вздрагивая, такое количество нанесённых мальчиком от души ударов плёткой, что, наверное, на всю свою оставшуюся жизнь стал опасаться любой севшей на него пылинки.